танцую туда, где кормят и гладят
Автор: Meskenet
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Рита/Настя, Стольф/Феликс (с 5 главы) и прочая массовка
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Фемслэш (юри), Романтика, Юмор, Драма, Фэнтези, Детектив, Психология, POV, Вампиры
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Секс с несовершеннолетними
Размер: Макси, 383 страницы
Кол-во частей: 42
Статус: закончен
Описание:
Современная магическая школа, в которой какая-то маньячка убивает учителей. Две девочки, каждая из которых - себе на уме. Друг от друга они требуют доверия, но делиться своими скелетами в гардеробах не желают. Одна из них - рабыня другой, однако проблем у нее значительно меньше, чем у госпожи, чья подозрительная семья покушается забрать у нее чуть ли не жизнь...
Посвящение:
Человеку, который никогда это не прочитает. Моему лучшему, но - увы - бывшему другу.
Глава 2, многообещающая
Глава 2, многообещающая
— Я знаю точно, невозможное возможно, сойти с ума, влюбиться так неосторожно! — напевала Настя, расчесываясь перед зеркалом. Через полчаса начинались занятия. Мы встали буквально несколько минут назад — я вечно просыпала все на свете, а Настя, наверное, зачиталась допоздна.
— Как думаешь, опоздаем? — озабоченно спросила она, собирая волосы в хвост.
— Наверное, но здесь это не страшно. Даже учителя приходят позже положенного, — сказала я, с неудовольствием отмечая, что мой голос по звучанию похож на голос робота — такой же безэмоциональный. Проснулась не до конца...
— То есть, на нас не обидятся, — кивнула Настя.
Потратив на сборы еще с четверть часа (собиралась в основном моя хозяйка, а я, с грехом пополам одевшись-умывшись, ждала ее, пытаясь избежать объятий Морфея в процессе), мы пошли в Главную башню. По пути я тысячу раз жалела, что согласилась ходить на занятия — надо было попросить Настю, скорее всего, она бы не отказала... Но теперь поздно.
Аудитория стоявшей первой в расписании астрологии располагалась на последнем этаже — выше была только обсерватория, но до ее использования дело дойдет только во второй четверти.
Под дверью толпились одноклассники... Правильнее сказать — не мои, а Настины. Среди них, тем не менее, я обнаружила несколько знакомых лиц, помимо тех, с кем познакомилась вчера — наверное, им повезло с хозяевами.
Среди прочих я заметила Ярославу — мы дружили с ней в прошлом году... Она иногда бывала невыносима из-за постоянного стремления выделиться, да и в целом была далеко не ангелом, но тогда я не могла себе позволить быть привередливой.
Глянув на Настю — та, все поняв, закатила глаза, мол, что я маюсь дурью, можно подумать, она внезапно станет тираном — я подошла к Славе.
— Ты тоже здесь, — обрадовалась она мне. — Как жизнь?
— Неплохо, — осторожно ответила я. — А ты? Кому... досталась?
— Четверокласснику Виталику. Он, кажется, уже в меня влюбился, а про тебя забыл!
Я потрясенно уставилась на нее:
— Он же маньяк! Как ты можешь...
— Да ну, какой там маньяк, — отмахнулась Слава. — Он такой застенчивый...
— Мы вообще об одном человеке говорим?
— Да, ты еще его боялась. Я помню! — она засмеялась.
— Можно влезть в вашу беседу? — поинтересовалась Настя, подходя к нам. — Собственно, я хочу узнать только одно: почему прошло уже полчаса с начала урока, а от учителя никаких вестей? Это в порядке вещей, или, спасите боги, традиция?
— Да нет, — растерянно ответила я. – По крайней мере, не в первый день… не знаю, что там творится.
— А ты кто? — заинтересовалась Настей Слава.
— Она моя хозяйка, — опережая реакцию Кольчуковой, сказала я.
Слава поджала губы, и в выражении ее лица не осталось ничего приветливого.
— Да я сейчас уйду, — вздохнула Настя. — Не сверли меня взглядом.
И она отошла.
— Она какая-то неприятная, — сообщила Слава.
Я пожала плечами:
— Зато она пообещала не заставлять меня делать того, что я делать не хочу. Много ты знаешь людей, способных такое пообещать?
— Много. А вот сдержать обещание — не очень. Неужели ты ей веришь? — возмутилась Слава.
— Не забывай, что у меня нет особого выбора. Я не такая дура, чтобы верить всему подряд, но, по-моему, Настя была искренна...
— Ну конечно.
— Хватит, — наконец сказала я. — Будь осторожна со своим Виталиком.
И направилась к Насте.
— Это твоя подруга? — спросила та.
— Знакомая. Просто знакомая.
— Ясно. А где тот мальчик, который вешался на тебя во время ужина?
— Наверное, в другом классе, — сказала я, — и он совсем не вешался.
— Да-да, я видела, — кивнула Настя. — Сколько тут всего классов?
— Первых — три, остальных по одному.
— Какая интересная статистика! — восхитилась она. — Выходит, две третьих от общей массы первогодков магически неодарены? Каким местом тогда смотрит приемная комиссия?
— Не знаю...
— Надо посмотреть показатели по другим школам.
Тут из-за угла послышался цокот каблуков.
— Неужели свершилось, и нас начнут обучать? — возрадовалась Настя.
Но пришедшей оказалась совсем не астрологичка, а вовсе даже завуч Олимпийская Мишка... то есть, Олимпиада Михайловна Московенко. Такое удачное сочетание фамилии, имени и отчества не могло не породить соответствующее прозвище.
— Вы чего тут стоите? Где преподаватель? — окликнула Мишка нас.
Пообщаться с ней захотелось многим, но по поставленному вопросу ценной информации не прозвучало. Зато коридор наполнился голосами, среди которых особенно выделялся мощью принадлежащий гопникогоблину Мише Апраксину.
— Заткнулись! — рявкнула завуч во всю мощь легких почти состоявшейся оперной певицы. Уж не знаю, что заставило ее оставить сольную карьеру и придти в школу...
— Хотелось бы мне знать, где Олег, — произнесла она, задумчиво разглядывая дверь, а затем вдруг нахмурилась.
— Расступились, живо! — Мишка прошествовала мимо с недоумением наблюдающих за ее действиями учеников.
Настя схватила меня за руку и уверенно потянула за собой, поближе к колдующей над замками Олимпиаде.
Определенно, случилось что-то страшное — предчувствие грядущего зрелища стало невыносимым. Каждому магу в той или иной мере свойственно предвидение, у меня же оно эта способность была хорошо развита от природы — вот так глупо, магии не дали, а будущие гадости ощущать — сколько хочешь...
Мишка одолела защиту кабинета и распахнула дверь, после чего застыла на пороге, заслоняя нам весь вид своей мощной фигурой. Через несколько секунд она надломленным слабым голосом произнесла:
— Кровь... — и рухнула на пол.
Пока остальные пребывали в ступоре, Настя рванулась вперед, не отпуская моей руки, и мы, промчавшись мимо находящегося в глубоком обмороке завуча, оказались в классе.
Мой визг оглушил, кажется, не только меня и Настю, но и всех в радиусе километра — однако как же я могла молчать, если метре от нас начинались кровавые следы, ведущие к учительскому столу, на котором лежала оторванная голова Олега Ингваровича, преподавателя астрологии и брата директрисы? Глядя на торчашие из ее шеи обрывки артерий и вен, я почувствовала, в глазах темнеет.
— Не вздумай! — Настя тряхнула меня за плечи, и я частично пришла в себя, но ненадолго — ведь возле стола, привалившись к нему, сидело обезглавленное тело без одной руки, рука же валялась на одной из парт.
— Мама, — выдавила я из себя.
— Спокойно, убили его, а не нас, — резко сказала бледная как полотно Настя. — Лучше глянь на правую стену...
Я повернула голову, на стене была надпись, сделанная кровью:
"Я доберусь до вас всех, я все знаю. Я теперь ваша судья.
Б.Е."
Ниже был намулеван египетский крест с характерной петелькой наверху.
— Б.Е. Это еще кто? — пробормотала моя хозяйка. — Безумная Ель?
— Пойдем! — взмолилась я, не в силах больше находиться в помещении, где все поверхности были забрызганы кровью, даже на потолке остались бурые разводы, словно кто-то подбросил вверх какую-то оторванную часть тела.
Мы ринулись вон из кабинета.
Одноклассники же, напротив, ломанулись туда, и почти сразу послышались дикие вопли, словно с вошедшими делали то же, что и с астрологом.
— Трындец, — Настя прислонилась к стене за ее спиной.
Я промолчала.
Тут очнулась Мишка и судорожно стала набирать чей-то номер на мобильнике, даже не встав с пола.
Занятия отменили. Олимпиада Михайловна тогда позвонила в КИС — Карательно-Инквизиционную Службу, которая представляла собой магический аналог полиции, и теперь по школе уныло бродили два мужичка, мучая всех встречных вопросами. Они почему-то дали убийце прозвище Бешеная Египтянка, предложив таким образом свой вариант расшифровки инициалов в подписи.
Ученики сидели по комнатам, однако запрет выходить был не очень строг — разрешалось посещение столовой.
Настя изъявила желание направиться туда, чтобы узнать чужие мнения по поводу расчлененки в классе астрологии.
Как и следовало ожидать, никто ничего не знал, и мы, поболтав ложками в невкусном вермишелевом супе, пошли обратно.
— Такого раньше не было? — спросила Настя.
— Нет.
Она кивнула.
В вестибюле нашей башни я заметила какой-то блеск рядом с лестницей, на полу лежало нечто маленькое — украшение? Что-то толкнуло меня шагнуть к нему и быстро и воровато поднять блестяшку.
— В чем дело? — окликнула меня Настя.
И это что-то побудило меня соврать.
— Развязался шнурок...
— Завязывай скорее.
Я сымитировала шаманство над кроссовками, и мы двинулись дальше. Найденный предмет я сунула в карман незаметно для Кольчуковой, даже не посмотрев, что же это такое.
Ближе к вечеру к нам зашли следователи, усталые и злые. После их ухода усталой и злой стала Настя.
— Зачем? Зачем спрашивать по десять раз одно и то же в разных формулировках? — негодовала она. — Да я под конец сама начала путаться! Идиоты!
Я молчала.
— Черт с ними, — наконец сказала она, не дождавшись от меня никакой реакции. — Я в душ.
Едва она вышла из комнаты, я воспользовалась возможностью рассмотреть добычу, о которой на время забыла.
Это оказался серебряный кулон в форме горящей свечи высотой в сантиметр. Мне стало не по себе — вчера Настя о ней говорила! Неужели правда знала, что я найду украшение? У меня было много вопросов, но самый важный звучал так: сказать ли Кольчуковой о свече?
Я мучилась до возвращения Насти и решила не говорить — сначала нужно посмотреть в библиотеке, нет ли там чего интересного по поводу находки.
Следующий день опять начался за полчаса до занятий — и куда только влезает столько сна?
В общем-то, идти на первый урок для меня было бесполезно — бытовая магия являлась сугубо практической дисциплиной, о чем я и сказала Насте.
— Эх, если бы у нас был один артефакт... — вздохнула та, и свеча в кармане словно обожгла меня через ткань.
Вместо урока я пошла в библиотеку — она содержала немало книг по самой разной тематике, включая артефактологию, при желании здесь, среди стеллажей, уходящих ввысь, почти под самый потолок (а ведь тот находился на высоте шести метров над полом!), даже можно было заблудиться.
Но это сейчас не входило в мои планы, и вместо блужданий наудачу по огромному помещению я подошла к библиотекарю дяде Аркадию, чья физиономия хранила следы вчерашних возлияний, а общий вид напоминал светлый облик бомжа, чего стоили только ветхие брюки от спортивного костюма с дырой на колене, я уже молчу про бритую как-то клочками бороду.
— О, Рита, привет, — прокуренным голосом поздоровался он.
— Здраствуйте.
— Ну надо же, — покачал головой дядя Аркадий, глядя на мою шею, отчего мне стало неловко — ведь там был вытатуирован кольцевой орнамент, обозначавший мою принадлежность к низшему социальному классу магического мира.
— Подскажите пожалуйста, где стоят книги об артефактах, — попросила я, всем сердцем желая избежать неуместного сочувствия, а то библиотекарь всегда ко мне хорошо относился...
— Пойдем, проведу, их переставили летом в самую жо... прости, ты же девочка... Далеко, короче, переставили.
Я кивнула, пряча улыбку, и проследовала за ним.
— Только тут много, — предупредил дядя Аркадий, украдкой вытерев нос рукавом серой от грязи рубашки. — Тебе что?
— Какую-нибудь общую классификацию, лучше с картинками.
— Ага. Щас достану, — пообещал он, подзывая несколькими жестами приставную лестницу, та пролетела прямо надо мной, чуть не задев.
— Извини, ради бога...
— Ничего страшного.
Он полез наверх, достал несколько толстеньких книжечек, и, слезая с ними, проявил чудеса ловкости, поскольку с координацией движений у него было что-то не то.
— Во, — он протянул мне томики.
— Спасибо большое, — искренне поблагодарила я. Еще большее спасибо за отсутствие вопросов...
Искомое попалось мне в первой же раскрытой книге. Оказалось, что моя находка — часть триптиха, что состоял из трех свечей — Погасшей, Серебряной и Золотой. О первой и последней сообщалось лишь то, что они существуют, никаких описаний их возможностей, зато о моей информация была, причем относительно подробная. Прочитав о ее силе, я почувствовала, как меня начинает трясти от переполняющих чувств — Серебряная свеча зажигает ярким огнем угасшую или слабую от природы магическую силу! И теперь... я могу стать настоящей волшебницей!
Нужно только найти описание ритуала. Или рассказать Насте — без ее помощи все равно не обойтись...
Из библиотеки я вылетела как на крыльях, сразу же кинувшись к классу бытовой магии, и время до звонка тянулось как резиновое — мне не терпелось уладить вопрос.
Но даже резина рано или поздно рвется, она не может вытягиваться до бесконечности, и я дождалась — Настя вышла из кабинета. Однако счастье не бывает полным: за ней последовали вчерашние знакомые — Лай и Стелла, которые оживленно переговаривались с Кольчуковой.
Настя увидела меня и сразу забыла о собеседницах.
— Что с тобой? — спросила она.
— Заметно?
— Еще бы, ты вся светишься, аки гирлянда на новогодней елке.
Я указала глазами на Лай и Стеллу.
— Девочки, я вас покину, — крикнула им Настя и повела меня к лестнице.
— Куда теперь, где потише и побезлюднее?
— На втором этаже есть закуток с растениями, — сказала я, — туда редко кто заходит.
Мы дошли до этого оазиса, и Кольчукова выжидающе уставилась на меня.
Вместо ответа я достала из кармана свечу.
Настя была потрясена и шокирована.
— Откуда?!
— Она валялась на полу, — честно ответила я.
— На полу?! Епс-тудей, теория о наиболее-наименее работает! Да это же один из артефактов здешнего подвального хранилища, их там берегут как девственность девушек в семье религиозных фанатиков!
"Смотря какой религии", — сказала бы я, если бы во мне было хоть немного смелости.
— Разве тут есть такое хранилище? — спросила я вместо этого.
— А то! — усмехнулась Настя. — Я называла вчера школу кладбищем из-за этого — артефакты тут просто хранят, не используя — словно трупики в гробиках.
Странные ассоциации.
— Наверное, ты ей понравилась, — неожиданно выдала Кольчукова.
— Свечке?
— А что? Она ведь выползла к тебе, других объяснений у меня нет!
Я озадаченно притихла.
— Ладно, как бы там ни было, этой ночью мы будем шаманить! — хмыкнула Настя. — Я как раз прихватила в "Аниор" нужную книжку.
Меня словно оглушило — уже ночью? Уже на следующее утро я смогу колдовать?
— Очнись, — насмешливо помахала у меня перед лицом Настя. — Нам еще на уроки.
Уроки... Они для меня пролетели как какие-то туманные галлюцинации, да и после нетерпение не прекратило жечь так остро, что не оставляло ни малейшего шанса вернуться в реальность.
Если все получится, это будет еще не свобода — настоящую свободу я обрету, только сдав экзамены в конце года -, но состояние максимально к ней приближенное. И если Настя не пересмотрит свое отношение ко мне, то для меня начнется настоящая жизнь, о которой я мечтала с рождения, но все никак не могла ее достичь.
Часов в шесть Кольчукова вытащила меня во двор — проветриться. Убедившись, что я все еще в неадеквате, она усадила меня на лавочку и сама села рядом.
Наверное, у Насти тоже хорошо развита интуиция, потому что потом последовало событие довольно необычное, которое явно стоило видеть собственными глазами: посредине двора без всяких к тому видимых предпосылок материализовался автобус, пропавший позавчера, и оттуда начали выбираться ошалевшие первоклассники.
Свидетели были в ауте. Мы с Настей, относившиеся к этой категории, не отставали от остальных.
— Это что за?.. — только и спросила Кольчукова, дико глядя на новоприбывших. — Это они так сильно отстали?
Наверное, кто-то все же догадался позвать преподавателей, или же они сами увидели происходящее из окна, но, так или иначе, из Главной башни высыпал ударный отряд, состоявший из завуча Олимпийской Мишки, Лихобора Лютоборовича и учительницы Высшей боевой магии Эльвиры Олеговны.
Присутствовавшие во дворе навострили уши.
В процессе опроса потерпевших педагогами было выяснено, что оные (не педагоги) не помнят ничего о времени своего отсутствия. Все было очень просто — неизвестный похитил автобус с будущими учениками и вернул в целости, даже количество детей совпадало с имевшимся в списке.
Далее прибывших таким необычным образом увели, смотреть стало не на что, и мы пошли ужинать в столовую. Сегодня там кормили жареной курицей с гречкой, причем Настя утверждала, что и то, и другое отвратительно пересолено, и вдобавок к этому мясо пережарено до подгорелости, а гречка безобразно суха. Я поверила ей на слово, потому что сама в себя впихнуть почти ничего не смогла, но даже то, что все же проглотила, для меня было безвкусно.
— Не переживай так, — сказала наконец Настя. — Хотя, что я несу? Но, если это хоть немного тебя успокоит — я уверена в результате.
Я вымученно улыбнулась.
— Начнем в полпервого — уже все угомонятся, — продолжила она. — В принципе, они угомонятся и раньше, часов в одиннадцать, но тогда в протяженность ритуала попадет полночь, а это плохое время для свечи. Она не любит число двенадцать.
И снова — томительное ожидание, слегка разбавленное чтением.
Потом за окном стемнело, и я перебралась на подоконник, благо они в "Аниоре" были широкие и удобные, и стала просто разглядывать двор и не над ним, лишенное звезд и луны — все те же тучи, которые днем не позволяют увидеть солнце...
Я не знаю, сколько так сидела, но в конце концов мне все стало трын-трава.
Звук Настиного голоса заставил меня вздрогнуть, а потом — еще раз, из-за смысла, заключенного в единственном слове:
— Пора.
Я слезла с подоконника и на ватных ногах подошла к Насте.
— Что мне делать?
— Ничего. Достань свечу.
Я послушалась.
Настя взяла со стола какую-то книгу, по виду — старую, если не сказать — древнюю, — и стала читать обыденным голосом фразы из слов, которые казались абракадаброй, по крайней мере, сначала, потом в них появился какой-то ритм, еще немного, и, сделав над собой усилие, я бы поняла их значение, но внезапно на середине предложения ощутила, что в глазах темнеет.
Перед тем, как потерять сознание — или уже после этого? — я ясно увидела мысленным взором серебряную свечу. Она горела, по-настоящему горела — язычок серебряного пламени дрожал, становясь то больше, то меньше, менял форму, и вниз, к основанию свечи, стекали тяжелые металлические капли.
— Да, плохо, что в субботу уроки начинаются в то же время, что и в остальные дни, — услышала я над собой задумчивый голос Насти. — Так что лежать бревном некогда — до занятий осталось полчаса. Вставай, волшебница!
Меня словно током ударило.
— Получилось?
— Конечно.
Слов больше не нашлось. Я рывком села в кровати, чувствуя, что на глазах позорно выступают слезы.
— Настя... Я теперь навсегда твоя должница.
— Только не вздумай становиться на колени. Теперь никто не сможет заставить тебя это сделать.
Она опустилась рядом, обнимая меня, и я уткнулась ей в плечо, закрыв глаза.
Я все же разревелась — слишком уж сильными были чувства, которые меня переполняли.
Когда я пошла в ванную — умыться, в зеркале отразилась татуировка на моей шее. Она исчезнет, если — когда! — я сдам экзамены. Так иногда бывает... так было три раза за многовековую историю "Аниора" — раб неожиданно становился магом. Каждый раз устраивалось разбирательство, старавшееся всеми силами не допустить переквалификации, но закон гласил: умеющий колдовать не сможет оставаться рабом.
Здесь, в ванной, я решилась опробовать силы — создала маленькую сияющую искорку. Она вспыхнула на моей ладони на секунду и исчезла, но меня затопил безудержный восторг — пусть ненадолго, это нарабатывается, но ведь я могу! Могу творить волшебство!
Когда эйфория чуть приугасла, я вышла в комнату. Уже полностью готовая к труду и обороне Настя сидела на своей кровати, держа на не прикрытых короткой юбкой коленях рюкзачок с книгами.
— Ты опаздываешь, — сообщила она.
Я, пожалуй, установила рекорд по скоростному одеванию, но в результате, когда часы показали без семи восемь, мы с Настей вышли из комнаты.
— Веди, Сусанин, — сказала она. — Я не завидую тем, кого вести некому — тут можно заплутать и бродить до скончания вечности.
— А что у нас? — спросила я, поскольку правда не знала.
— Волхвование. Кстати, у тебя ведь ни учебников, ни тетрадей... Нет, тетради-то я тебе выделю, учебника одного на двоих пока хватит, но меня все равно дико интересует судьба твоего имущества!
— Книги, наверное, сдали в библиотеку, — предположила я. — А что с остальным — не знаю.
— Тут где-нибудь водится завхоз? — поинтересовалась Настя.
— Да, но сейчас...
— Не лучшее время для визита. Ничего, ему не скрыться от всевидящего ока Саурона.
Кабинет волхвования находился на первом этаже Главной башни, и был открыт, что означало наличие там Лихобора Лютоборовича.
Он действительно сидел на своем столе, с отсутствующим видом перебирая в руках травинки и иногда понося их к глазам, чтобы рассмотреть, а потом вдруг вырвал из собственной седой бороды волос и неторопливо стек со стола на пол.
Кроме него в классе находилось человек десять наших одноклассников, большая часть которых сидела за партами и, судя по сосредоточенным лицам, отважно сражалась со сном. Тем не менее, последний медленно, но верно побеждал.
А вот Стелла была бодра и весела, в отличие от своей подруги — Лай только вяло посмотрела на нас не вставая со стула и не пытаясь заговорить, и, судя по взгляду, желала нам адских мук в случае нарушения ее игры в молчанку.
— Привет! — жизнерадостно закричала Стелла, хотя нас разделяло всего несколько шагов.
Я кивнула в ответ, Настя пробормотала что-то вроде "не болей" — наверное, это было альтернативой общепринятому "здравствуй".
Стелла собиралась еще что-то сказать, но звонок беспощадно ударил по барабанным перепонкам — за лето в школе установили новые, мощные динамики, дающие нам, слушателям, прочувствовать всю силу и глубину мерзкого дребезга.
Лихобор Лютоборович, не торопясь, вышел на середину пространства перед партами и окинул нас непроницаемым взглядом.
Мы с Настей поспешно заняли ближайший свободный стол, волей судьбы оказавшийся позади стола Лай и Стеллы.
— Чада мои, где остальные две трети класса? — спросил он, сминая травинки в кулаке. — Я стар, вы молоды, но при этом я полон сил, а вы как сонные мухи, да и то большей части насекомых нет на месте!
Кажется, он встал не с той ноги, совсем не с той, обычно он относится к опозданиям и сонному виду учеников намного терпимее.
— Ладно, чада мои, это неважно. Ничто не важно, однако же мне надо вас учить.
Записывайте тему урока: "Предмет волхвования и его разделы".
За спиной Лихобора мел, повинуясь чуть заметным движениям пальцев учителя, вывел на доске тему.
— Кто что скажет по поводу написанного? Кто-нибудь знает, что изучает волхвование?
Я знала, но решила, что высказываться будет нечестно по отношению к остальным. Между тем, на краю поля зрения слева неуверенно поднялась рука.
— Да, чадо мое? Как тебя зовут?
— Юра, — робко сказал Юркин.
— Ну, давай, отвечай.
— Волхвование — это совокупность нескольких предметов, которые раньше изучались отдельно, — четко, но с сильным сомнением откликнулся Юра.
— Так, — кивнул Лихобор Лютоборович, — ты знаешь, каких?
— Ну... Религия, мифология, история, растениеведство... — на этом он иссяк.
— А еще азы борьбы с негуманоидными сущностями, артефактология и множество других, — со вселенской тоской сказал Лихобор. — Подлецы из МагМинОба сами не знают, чего хотят, и переделывают программу каждый год. Вот полвека назад я сам четко знал, что включает в себя волхвование, теперь уже запутался. Открывайте учебники.
Тут в дверь постучали. Волхв распахнул ее настежь легким жестом и бросил прибывшим:
— Проходите быстрее.
В класс ввалилось человек пятнадцать, не меньше.
— Вот теперь можно вести урок, — довольно пробормотал Лихобор Лютоборович, подзывая к себе со стола книгу.
— Достаем учебники, чада мои, и читаем введение, а я пока расскажу, чем мы будем заниматься в этом году. Первая четверть — ознакомление со всеми отраслями. Вторая — изучение обитающих на территории России магических существ, а последние две — несколько уроков по славянской мифологии, и потом до конца года травничество, оно же растениеведство, оно же флорология, и вообще, как его только в Министерстве не называли. Просмотрели введение? Переворачиваем страницу, читаем первый параграф и чертим схему...
Мел за его спиной снова ожил. В дверь опять постучали, и, пугливо извинившись, в кабинет проскользнуло несколько девочек.
До звонка мы выписывали из учебника определения и рисовали схемы, трепетно любимые Лихобором настолько, что даже за абсолютно неправильные ответы в контрольной он повышал оценку на балл, если они были в виде схемы, таблицы или графика.
Я чувствовала себя так, словно сегодня — мой первый день в "Аниоре". Помнится, в настоящий первый день я жутко волновалась, думая, что меня приняли в школу по ошибке и скоро отправят обратно. Какая же я была наивная... Сейчас мой взгляд на мир и свое в нем место стал значительно более трезвым и объективным, и, несмотря на это, я была счастлива. Я ощущала то, чего мне так не хватало раньше — причастность к происходящему, и это было прекрасно. Плевать, что мое тело так и норовит закрыть глаза и уснуть, потому что вчерашний ритуал отнял слишком много энергии. Зато дал взамен намного больше.
Когда наступила перемена, молчавшая весь урок Настя сказала:
— Этот старичок не тянет на хорошего преподавателя.
— Но он один из лучших в школе, — Лихобор и вправду был одним из всенародно любимых учителей, чему способствовали четкие и конкретные объяснения и адекватные требования с учеников. Трудно за пятьдесят лет работы не стать профессионалом.
— Не верю, — отрезала Настя. — Особенно если вспомнить, как он мне нахамил позавчера!
Ах, вот в чем дело. Я и забыла уже...
— Читайте учебник, переписывайте учебник в тетрадь! — не унималась Кольчукова. — Лень раскрыть рот и рассказать что-то интересное, не по учебнику, который можно и без него прочесть!
— Он рассказывает, просто сегодня был первый урок...
Настя скривилась, и я поняла, что в ближайшее время не смогу ее переубедить.
— У нас Основы магии, по крайней мере, так указано в расписании, — она сменила тему, чему я была рада.
— Нам нужно на третий этаж.
— Надеюсь, меня не ждет очередной сюрприз в виде преподавателя без мозгов, вне зависимости от того, оторвана у него голова, или он такой уродился! — фыркнула Настя.
— Багира на любителя, — честно предупредила я. — Вот она действительно на все отвечает "читайте учебник".
— Разберемся. Завтра со своих Ямаек возращается директриса, и я закомпостирую ей мозг жалобами. Три уже есть. Что у этой училки за имя? Как у стриптизерши! Внимание-внимание, сейчас у шеста Багира!
— Она и правда занимается стрип-пластикой, но у шеста не танцует — у шеста — это пол-данс...
— Да хоть потолок! Это как вообще? Она что, на уроке раздевается?! — раздраженно воскликнула Настя.
— Нет, она танцует в свободное время.
— Стриптиз — это не танец! — рявкнула Кольчукова. Я не стала спорить, хотя могла бы рассказать, что стрип-пластика отнюдь не включает в себя движения на пилоне и элементы с разоблачением. В свое время я интересовалась всем этим... На бытовом уровне, не на профессиональном, не подумайте чего лишнего.
Я привела Настю к кабинету, дверь которого была заперта — наверняка учительница еще не соизволила встать, а может быть, красила ногти или штукатурила лицо, не жалея стройматериалов. Если ее урок стоял в расписании первым или вторым, она часто являлась к его концу. Уволить ее директриса не могла из-за катастрофического дефицита кадров — на место преподавателя Общей магии мало кто претендовал. К тому же, Багира со своими обязанностями худо-бедно справлялась, и поэтому нарушения трудовой дисциплины ей прощали.
Как я и предполагала, она объявилась с получасовым опозданием. Настя посмотрела на нее с таким презрением, словно хотела впечатать учительницу в пол. Багира этот взгляд заметила, и глянула на Кольчукову с высоты пятнадцатиметровых шпилек, поправив иссиня-черные волосы до поясницы, выпрямленные до идеально ровного состояния, и поджав намазанные бежевой помадой губы. А потом, видимо, сочтя Настю недостойной высокого внимания, повернулась спиной и стала доставать из крохотной сумочки ключ, в конце концов уронив его на пол. Нимало не смутившись, Багира нагнулась, чтобы его поднять, при этом выставив на всеобщее обозрение все, что было ненадежно скрыто под джинсовой мини-юбкой. Мальчики были в восторге.
— Эта курица пережаренная что, в солярии уснула? — услышала я сзади — Лай учительница тоже не понравилась.
— Ты что, какой солярий, — ухмыльнулась Настя. — Она просто намазала двойным слоем автозагар.
Обсуждение недостатков постороннего человека приводит к сближению обсуждающих...
— Тебе виднее, пользуешься сама, да? — ехидно ввернула Лай, опровергая мою гипотезу.
Багира все же подцепила ключ акриловыми ногтями ужасающей длины, и мы вошли за ней в класс.
— Сидите тихо, — приказала она нам. — И занимайтесь чем угодно. Можете прочесть первый параграф, я все равно его задам на следующий урок.
Она прошествовала к своему столу и, взгромоздив на столешницу ноги, принялась за просмотр каталога косметики.
Третьим уроком в расписании значилась символика. Старенький Иннокентий Сергеевич тоже особенно не напрягался, и единственным, что в его речах было интересным, оказались проявления паранойи. Никаких шуток, он в самом деле был болен, но, поскольку его болезнь директриса сочла неопасной, он работал в "Аниоре", пополняя коллекцию здешних учителей. Обычно во время объяснений материала он то и дело окидывал подозрительным взглядом класс, периодически выглядывал в окно, словно надеясь обнаружить на улице фашистскую армию, и проверял время от времени шкафы. Смеяться над больным и старым человеком нехорошо, но многие не могли удержаться от ухмылок. Я сидела спокойно, потому что привыкла к поведению Иннокентия Сергеевича еще в середине прошлого года.
Первый год изучения магии, объективно говоря, не очень интересен и наполнен зубрежкой теоретических предметов — необходимо вбить в головы учеников новые принципы мироустройства и сформировать фундамент, на котором далее будут строиться практические навыки. Даже выросшие в семьях магов дети в этом нуждаются.
Субъективно же первый год захватывающ и увлекателен, и впечатления от Основной магии, которая у первоклассников каждый день, вытесняют неприятные моменты тупого заучивания, скажем, карты созвездий. Но, как бы много внимания ни уделялось теории, экзамены состоят из нее хорошо если на треть, а все остальное — практические задания...
После окончания уроков (последним была алгебра, но, так как ее преподаватель адекватен, рассказывать особенно и нечего) Настя сказала мне:
— Теперь поедем отовариваться и гулять. Денег моей семейки уродов мне не жалко.
— И... где это все будет? — спросила я.
— Сначала — в "Слепого купца", а там — как пойдет. Только надень водолазку, чтобы на шею не пялились.
— А почему ты называешь своих родственников уродами?
— Потому что они и впрямь уроды, причем проворовавшиеся, — хмыкнула она.
Из "Аниора" мы выбрались через портал, находившийся среди своих собратьев в специальной комнате Главной башни. По выходным работали все пятнадцать порталов в разные регионы страны. Самым популярным среди школьников был тот, что вел прямо в "Слепого купца", огромный торговый комплекс, где можно было и пройтись по одежным магазинам, и посидеть в кафе, и в тире пострелять, и даже сходить в небольшой кинотеатр.
Выйдя из портала, Настя вручила мне кредитку и заявила:
— Покупай все, денег тут хватит на покупку этого центра, да еще и останется, спасибо моим родственничкам-мудакам. Надеюсь, мне не придется потом ходить с тобой по второму кругу по этим магазинам из-за твоей стеснительности. Умеешь уменьшать предметы?
— Никогда не пробовала, но знаю, как...
— Сейчас как раз появится возможность отработать навык, по моим расчетам, в руках покупки у тебя поместиться не должны, — с этими словами она за плечи развернула меня к витринам.
— И не делай несчастное лицо — шоппинг на халяву — это совсем не смертельно.
— Подожди, а где будешь ты? — крикнула я ей вслед.
— Везде! Встречаемся через три часа у кафе "Рысье ухо". Знаешь такое?
Самое большое кафе во всем центре я, конечно же, знала.
Настя точно сумасшедшая, почему она для меня столько делает? Никакой выгоды из этого извлечь невозможно, назвать нас давними подругами язык не поворачивается... В чем дело?
Скромность в магазинах я послушно отбросила, купив все необходимое и даже немного сверх того — магия мне, кстати, и вправду пригодилась.
Когда в полтретьего я подошла к кафе, Настя уже сидела за столиком, яростно переругиваясь с официанткой и мужчиной в костюме, который, скорее всего, был менеджером. Кажется, качество обслуживания Кольчукову не удовлетворило. Увидев меня, она кивнула и, снова повернувшись к своим жертвам, сделала энергичный взмах в сторону мужчины, чуть не сбив с него очки, после чего сказала ему:
— Убейте своего повара, а потом убейтесь об стенку сами! Или съешьте сие чудное блюдо, что равносильно суициду! Я вам за это не заплачу.
Настя вскочила со стула и, взяв меня за руку, пошла к выходу.
— Уроды! — на пороге она обернулась и внезапно закричала на весь зал:
— Смотрите внимательно в тарелки! Я в своей обнаружила запеченного таракана!
— Правда? — поразилась я.
— Как ни смешно, да.
Предупреждение возымело эффект, люди забеспокоились. Вдруг из-за одного столика донесся истеричный женский визг.
— Значит, не только мне повезло, — хмыкнула Настя. — Больше никогда не буду есть в кафе. Ну как, все купила?
— Да. Спасибо, вот карточка...
— Оставь себе. Я раскидала деньги поровну по двум счетам, а то в одиночку мне и за целую жизнь столько не потратить, — показалось, или ее голос правда стал печальным на последней фразе? Да ну, с чего бы...
— Хочешь, оставайся тут, а мне что-то совсем перехотелось гулять, — тускло сказала Настя, определенно вспомнив о чем-то неприятном. — Я в школу.
И пошла к лифту, явно намереваясь спуститься на первый этаж, к порталам.
— Подожди! — крикнула я, бросаясь за ней. — Что с тобой?
— Да ничего, — она уже не выглядела настолько потерянной, но, по-моему, относительная бодрость была наигранной.
— Прости, если это из-за меня...
— При чем тут ты, — она замедлила шаг, понимая, что я все равно не отстану. — Все нормально, правда.
— Тогда пошли куда-нибудь, хоть в кино, — предложила я, сама себе поражаясь — нарываюсь ведь.
— Ладно, пошли, — неожиданно согласилась Кольчукова.
Мы с трудом пробились сквозь толпу народа, который тоже жаждал зрелищ, на нас орали "Вас тут не стояло", однако Насте были глубоко параллельны их чувства. Я же просто следовала за ней. В результате оказалось, что ближайший сеанс начинается через десять минут, и это мелодрама. Услышав жанр фильма, Кольчукова скривилась.
— Ненавижу, когда на меня смотрят, как на дуру, — вздохнула она. — А ведь определенно будут смотреть! Ну и черт с ними.
После фильма Настя выходила из зала, вытирая слезы, а я теперь отлично понимала, почему она предполагала негативную реакцию со стороны окружающих — сложно относиться иначе к человеку, которого до слез смешит большая часть происходящего на экране.
— Дело в том, что я их в детстве столько посмотрела, и все с дурацкими комментариями бабушки, теперь оставаться спокойной не могу, каждый кадр вызывает хохот, — объяснила она. — У меня тушь не потекла?
— Потекла, — кивнула я.
Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не грустило. Но почему осознание скоротечности жизни вызывает у нее такие эмоции, я еще узнаю.
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Рита/Настя, Стольф/Феликс (с 5 главы) и прочая массовка
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Фемслэш (юри), Романтика, Юмор, Драма, Фэнтези, Детектив, Психология, POV, Вампиры
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Секс с несовершеннолетними
Размер: Макси, 383 страницы
Кол-во частей: 42
Статус: закончен
Описание:
Современная магическая школа, в которой какая-то маньячка убивает учителей. Две девочки, каждая из которых - себе на уме. Друг от друга они требуют доверия, но делиться своими скелетами в гардеробах не желают. Одна из них - рабыня другой, однако проблем у нее значительно меньше, чем у госпожи, чья подозрительная семья покушается забрать у нее чуть ли не жизнь...
Посвящение:
Человеку, который никогда это не прочитает. Моему лучшему, но - увы - бывшему другу.
Глава 2, многообещающая
Глава 2, многообещающая
— Я знаю точно, невозможное возможно, сойти с ума, влюбиться так неосторожно! — напевала Настя, расчесываясь перед зеркалом. Через полчаса начинались занятия. Мы встали буквально несколько минут назад — я вечно просыпала все на свете, а Настя, наверное, зачиталась допоздна.
— Как думаешь, опоздаем? — озабоченно спросила она, собирая волосы в хвост.
— Наверное, но здесь это не страшно. Даже учителя приходят позже положенного, — сказала я, с неудовольствием отмечая, что мой голос по звучанию похож на голос робота — такой же безэмоциональный. Проснулась не до конца...
— То есть, на нас не обидятся, — кивнула Настя.
Потратив на сборы еще с четверть часа (собиралась в основном моя хозяйка, а я, с грехом пополам одевшись-умывшись, ждала ее, пытаясь избежать объятий Морфея в процессе), мы пошли в Главную башню. По пути я тысячу раз жалела, что согласилась ходить на занятия — надо было попросить Настю, скорее всего, она бы не отказала... Но теперь поздно.
Аудитория стоявшей первой в расписании астрологии располагалась на последнем этаже — выше была только обсерватория, но до ее использования дело дойдет только во второй четверти.
Под дверью толпились одноклассники... Правильнее сказать — не мои, а Настины. Среди них, тем не менее, я обнаружила несколько знакомых лиц, помимо тех, с кем познакомилась вчера — наверное, им повезло с хозяевами.
Среди прочих я заметила Ярославу — мы дружили с ней в прошлом году... Она иногда бывала невыносима из-за постоянного стремления выделиться, да и в целом была далеко не ангелом, но тогда я не могла себе позволить быть привередливой.
Глянув на Настю — та, все поняв, закатила глаза, мол, что я маюсь дурью, можно подумать, она внезапно станет тираном — я подошла к Славе.
— Ты тоже здесь, — обрадовалась она мне. — Как жизнь?
— Неплохо, — осторожно ответила я. — А ты? Кому... досталась?
— Четверокласснику Виталику. Он, кажется, уже в меня влюбился, а про тебя забыл!
Я потрясенно уставилась на нее:
— Он же маньяк! Как ты можешь...
— Да ну, какой там маньяк, — отмахнулась Слава. — Он такой застенчивый...
— Мы вообще об одном человеке говорим?
— Да, ты еще его боялась. Я помню! — она засмеялась.
— Можно влезть в вашу беседу? — поинтересовалась Настя, подходя к нам. — Собственно, я хочу узнать только одно: почему прошло уже полчаса с начала урока, а от учителя никаких вестей? Это в порядке вещей, или, спасите боги, традиция?
— Да нет, — растерянно ответила я. – По крайней мере, не в первый день… не знаю, что там творится.
— А ты кто? — заинтересовалась Настей Слава.
— Она моя хозяйка, — опережая реакцию Кольчуковой, сказала я.
Слава поджала губы, и в выражении ее лица не осталось ничего приветливого.
— Да я сейчас уйду, — вздохнула Настя. — Не сверли меня взглядом.
И она отошла.
— Она какая-то неприятная, — сообщила Слава.
Я пожала плечами:
— Зато она пообещала не заставлять меня делать того, что я делать не хочу. Много ты знаешь людей, способных такое пообещать?
— Много. А вот сдержать обещание — не очень. Неужели ты ей веришь? — возмутилась Слава.
— Не забывай, что у меня нет особого выбора. Я не такая дура, чтобы верить всему подряд, но, по-моему, Настя была искренна...
— Ну конечно.
— Хватит, — наконец сказала я. — Будь осторожна со своим Виталиком.
И направилась к Насте.
— Это твоя подруга? — спросила та.
— Знакомая. Просто знакомая.
— Ясно. А где тот мальчик, который вешался на тебя во время ужина?
— Наверное, в другом классе, — сказала я, — и он совсем не вешался.
— Да-да, я видела, — кивнула Настя. — Сколько тут всего классов?
— Первых — три, остальных по одному.
— Какая интересная статистика! — восхитилась она. — Выходит, две третьих от общей массы первогодков магически неодарены? Каким местом тогда смотрит приемная комиссия?
— Не знаю...
— Надо посмотреть показатели по другим школам.
Тут из-за угла послышался цокот каблуков.
— Неужели свершилось, и нас начнут обучать? — возрадовалась Настя.
Но пришедшей оказалась совсем не астрологичка, а вовсе даже завуч Олимпийская Мишка... то есть, Олимпиада Михайловна Московенко. Такое удачное сочетание фамилии, имени и отчества не могло не породить соответствующее прозвище.
— Вы чего тут стоите? Где преподаватель? — окликнула Мишка нас.
Пообщаться с ней захотелось многим, но по поставленному вопросу ценной информации не прозвучало. Зато коридор наполнился голосами, среди которых особенно выделялся мощью принадлежащий гопникогоблину Мише Апраксину.
— Заткнулись! — рявкнула завуч во всю мощь легких почти состоявшейся оперной певицы. Уж не знаю, что заставило ее оставить сольную карьеру и придти в школу...
— Хотелось бы мне знать, где Олег, — произнесла она, задумчиво разглядывая дверь, а затем вдруг нахмурилась.
— Расступились, живо! — Мишка прошествовала мимо с недоумением наблюдающих за ее действиями учеников.
Настя схватила меня за руку и уверенно потянула за собой, поближе к колдующей над замками Олимпиаде.
Определенно, случилось что-то страшное — предчувствие грядущего зрелища стало невыносимым. Каждому магу в той или иной мере свойственно предвидение, у меня же оно эта способность была хорошо развита от природы — вот так глупо, магии не дали, а будущие гадости ощущать — сколько хочешь...
Мишка одолела защиту кабинета и распахнула дверь, после чего застыла на пороге, заслоняя нам весь вид своей мощной фигурой. Через несколько секунд она надломленным слабым голосом произнесла:
— Кровь... — и рухнула на пол.
Пока остальные пребывали в ступоре, Настя рванулась вперед, не отпуская моей руки, и мы, промчавшись мимо находящегося в глубоком обмороке завуча, оказались в классе.
Мой визг оглушил, кажется, не только меня и Настю, но и всех в радиусе километра — однако как же я могла молчать, если метре от нас начинались кровавые следы, ведущие к учительскому столу, на котором лежала оторванная голова Олега Ингваровича, преподавателя астрологии и брата директрисы? Глядя на торчашие из ее шеи обрывки артерий и вен, я почувствовала, в глазах темнеет.
— Не вздумай! — Настя тряхнула меня за плечи, и я частично пришла в себя, но ненадолго — ведь возле стола, привалившись к нему, сидело обезглавленное тело без одной руки, рука же валялась на одной из парт.
— Мама, — выдавила я из себя.
— Спокойно, убили его, а не нас, — резко сказала бледная как полотно Настя. — Лучше глянь на правую стену...
Я повернула голову, на стене была надпись, сделанная кровью:
"Я доберусь до вас всех, я все знаю. Я теперь ваша судья.
Б.Е."
Ниже был намулеван египетский крест с характерной петелькой наверху.
— Б.Е. Это еще кто? — пробормотала моя хозяйка. — Безумная Ель?
— Пойдем! — взмолилась я, не в силах больше находиться в помещении, где все поверхности были забрызганы кровью, даже на потолке остались бурые разводы, словно кто-то подбросил вверх какую-то оторванную часть тела.
Мы ринулись вон из кабинета.
Одноклассники же, напротив, ломанулись туда, и почти сразу послышались дикие вопли, словно с вошедшими делали то же, что и с астрологом.
— Трындец, — Настя прислонилась к стене за ее спиной.
Я промолчала.
Тут очнулась Мишка и судорожно стала набирать чей-то номер на мобильнике, даже не встав с пола.
Занятия отменили. Олимпиада Михайловна тогда позвонила в КИС — Карательно-Инквизиционную Службу, которая представляла собой магический аналог полиции, и теперь по школе уныло бродили два мужичка, мучая всех встречных вопросами. Они почему-то дали убийце прозвище Бешеная Египтянка, предложив таким образом свой вариант расшифровки инициалов в подписи.
Ученики сидели по комнатам, однако запрет выходить был не очень строг — разрешалось посещение столовой.
Настя изъявила желание направиться туда, чтобы узнать чужие мнения по поводу расчлененки в классе астрологии.
Как и следовало ожидать, никто ничего не знал, и мы, поболтав ложками в невкусном вермишелевом супе, пошли обратно.
— Такого раньше не было? — спросила Настя.
— Нет.
Она кивнула.
В вестибюле нашей башни я заметила какой-то блеск рядом с лестницей, на полу лежало нечто маленькое — украшение? Что-то толкнуло меня шагнуть к нему и быстро и воровато поднять блестяшку.
— В чем дело? — окликнула меня Настя.
И это что-то побудило меня соврать.
— Развязался шнурок...
— Завязывай скорее.
Я сымитировала шаманство над кроссовками, и мы двинулись дальше. Найденный предмет я сунула в карман незаметно для Кольчуковой, даже не посмотрев, что же это такое.
Ближе к вечеру к нам зашли следователи, усталые и злые. После их ухода усталой и злой стала Настя.
— Зачем? Зачем спрашивать по десять раз одно и то же в разных формулировках? — негодовала она. — Да я под конец сама начала путаться! Идиоты!
Я молчала.
— Черт с ними, — наконец сказала она, не дождавшись от меня никакой реакции. — Я в душ.
Едва она вышла из комнаты, я воспользовалась возможностью рассмотреть добычу, о которой на время забыла.
Это оказался серебряный кулон в форме горящей свечи высотой в сантиметр. Мне стало не по себе — вчера Настя о ней говорила! Неужели правда знала, что я найду украшение? У меня было много вопросов, но самый важный звучал так: сказать ли Кольчуковой о свече?
Я мучилась до возвращения Насти и решила не говорить — сначала нужно посмотреть в библиотеке, нет ли там чего интересного по поводу находки.
Следующий день опять начался за полчаса до занятий — и куда только влезает столько сна?
В общем-то, идти на первый урок для меня было бесполезно — бытовая магия являлась сугубо практической дисциплиной, о чем я и сказала Насте.
— Эх, если бы у нас был один артефакт... — вздохнула та, и свеча в кармане словно обожгла меня через ткань.
Вместо урока я пошла в библиотеку — она содержала немало книг по самой разной тематике, включая артефактологию, при желании здесь, среди стеллажей, уходящих ввысь, почти под самый потолок (а ведь тот находился на высоте шести метров над полом!), даже можно было заблудиться.
Но это сейчас не входило в мои планы, и вместо блужданий наудачу по огромному помещению я подошла к библиотекарю дяде Аркадию, чья физиономия хранила следы вчерашних возлияний, а общий вид напоминал светлый облик бомжа, чего стоили только ветхие брюки от спортивного костюма с дырой на колене, я уже молчу про бритую как-то клочками бороду.
— О, Рита, привет, — прокуренным голосом поздоровался он.
— Здраствуйте.
— Ну надо же, — покачал головой дядя Аркадий, глядя на мою шею, отчего мне стало неловко — ведь там был вытатуирован кольцевой орнамент, обозначавший мою принадлежность к низшему социальному классу магического мира.
— Подскажите пожалуйста, где стоят книги об артефактах, — попросила я, всем сердцем желая избежать неуместного сочувствия, а то библиотекарь всегда ко мне хорошо относился...
— Пойдем, проведу, их переставили летом в самую жо... прости, ты же девочка... Далеко, короче, переставили.
Я кивнула, пряча улыбку, и проследовала за ним.
— Только тут много, — предупредил дядя Аркадий, украдкой вытерев нос рукавом серой от грязи рубашки. — Тебе что?
— Какую-нибудь общую классификацию, лучше с картинками.
— Ага. Щас достану, — пообещал он, подзывая несколькими жестами приставную лестницу, та пролетела прямо надо мной, чуть не задев.
— Извини, ради бога...
— Ничего страшного.
Он полез наверх, достал несколько толстеньких книжечек, и, слезая с ними, проявил чудеса ловкости, поскольку с координацией движений у него было что-то не то.
— Во, — он протянул мне томики.
— Спасибо большое, — искренне поблагодарила я. Еще большее спасибо за отсутствие вопросов...
Искомое попалось мне в первой же раскрытой книге. Оказалось, что моя находка — часть триптиха, что состоял из трех свечей — Погасшей, Серебряной и Золотой. О первой и последней сообщалось лишь то, что они существуют, никаких описаний их возможностей, зато о моей информация была, причем относительно подробная. Прочитав о ее силе, я почувствовала, как меня начинает трясти от переполняющих чувств — Серебряная свеча зажигает ярким огнем угасшую или слабую от природы магическую силу! И теперь... я могу стать настоящей волшебницей!
Нужно только найти описание ритуала. Или рассказать Насте — без ее помощи все равно не обойтись...
Из библиотеки я вылетела как на крыльях, сразу же кинувшись к классу бытовой магии, и время до звонка тянулось как резиновое — мне не терпелось уладить вопрос.
Но даже резина рано или поздно рвется, она не может вытягиваться до бесконечности, и я дождалась — Настя вышла из кабинета. Однако счастье не бывает полным: за ней последовали вчерашние знакомые — Лай и Стелла, которые оживленно переговаривались с Кольчуковой.
Настя увидела меня и сразу забыла о собеседницах.
— Что с тобой? — спросила она.
— Заметно?
— Еще бы, ты вся светишься, аки гирлянда на новогодней елке.
Я указала глазами на Лай и Стеллу.
— Девочки, я вас покину, — крикнула им Настя и повела меня к лестнице.
— Куда теперь, где потише и побезлюднее?
— На втором этаже есть закуток с растениями, — сказала я, — туда редко кто заходит.
Мы дошли до этого оазиса, и Кольчукова выжидающе уставилась на меня.
Вместо ответа я достала из кармана свечу.
Настя была потрясена и шокирована.
— Откуда?!
— Она валялась на полу, — честно ответила я.
— На полу?! Епс-тудей, теория о наиболее-наименее работает! Да это же один из артефактов здешнего подвального хранилища, их там берегут как девственность девушек в семье религиозных фанатиков!
"Смотря какой религии", — сказала бы я, если бы во мне было хоть немного смелости.
— Разве тут есть такое хранилище? — спросила я вместо этого.
— А то! — усмехнулась Настя. — Я называла вчера школу кладбищем из-за этого — артефакты тут просто хранят, не используя — словно трупики в гробиках.
Странные ассоциации.
— Наверное, ты ей понравилась, — неожиданно выдала Кольчукова.
— Свечке?
— А что? Она ведь выползла к тебе, других объяснений у меня нет!
Я озадаченно притихла.
— Ладно, как бы там ни было, этой ночью мы будем шаманить! — хмыкнула Настя. — Я как раз прихватила в "Аниор" нужную книжку.
Меня словно оглушило — уже ночью? Уже на следующее утро я смогу колдовать?
— Очнись, — насмешливо помахала у меня перед лицом Настя. — Нам еще на уроки.
Уроки... Они для меня пролетели как какие-то туманные галлюцинации, да и после нетерпение не прекратило жечь так остро, что не оставляло ни малейшего шанса вернуться в реальность.
Если все получится, это будет еще не свобода — настоящую свободу я обрету, только сдав экзамены в конце года -, но состояние максимально к ней приближенное. И если Настя не пересмотрит свое отношение ко мне, то для меня начнется настоящая жизнь, о которой я мечтала с рождения, но все никак не могла ее достичь.
Часов в шесть Кольчукова вытащила меня во двор — проветриться. Убедившись, что я все еще в неадеквате, она усадила меня на лавочку и сама села рядом.
Наверное, у Насти тоже хорошо развита интуиция, потому что потом последовало событие довольно необычное, которое явно стоило видеть собственными глазами: посредине двора без всяких к тому видимых предпосылок материализовался автобус, пропавший позавчера, и оттуда начали выбираться ошалевшие первоклассники.
Свидетели были в ауте. Мы с Настей, относившиеся к этой категории, не отставали от остальных.
— Это что за?.. — только и спросила Кольчукова, дико глядя на новоприбывших. — Это они так сильно отстали?
Наверное, кто-то все же догадался позвать преподавателей, или же они сами увидели происходящее из окна, но, так или иначе, из Главной башни высыпал ударный отряд, состоявший из завуча Олимпийской Мишки, Лихобора Лютоборовича и учительницы Высшей боевой магии Эльвиры Олеговны.
Присутствовавшие во дворе навострили уши.
В процессе опроса потерпевших педагогами было выяснено, что оные (не педагоги) не помнят ничего о времени своего отсутствия. Все было очень просто — неизвестный похитил автобус с будущими учениками и вернул в целости, даже количество детей совпадало с имевшимся в списке.
Далее прибывших таким необычным образом увели, смотреть стало не на что, и мы пошли ужинать в столовую. Сегодня там кормили жареной курицей с гречкой, причем Настя утверждала, что и то, и другое отвратительно пересолено, и вдобавок к этому мясо пережарено до подгорелости, а гречка безобразно суха. Я поверила ей на слово, потому что сама в себя впихнуть почти ничего не смогла, но даже то, что все же проглотила, для меня было безвкусно.
— Не переживай так, — сказала наконец Настя. — Хотя, что я несу? Но, если это хоть немного тебя успокоит — я уверена в результате.
Я вымученно улыбнулась.
— Начнем в полпервого — уже все угомонятся, — продолжила она. — В принципе, они угомонятся и раньше, часов в одиннадцать, но тогда в протяженность ритуала попадет полночь, а это плохое время для свечи. Она не любит число двенадцать.
И снова — томительное ожидание, слегка разбавленное чтением.
Потом за окном стемнело, и я перебралась на подоконник, благо они в "Аниоре" были широкие и удобные, и стала просто разглядывать двор и не над ним, лишенное звезд и луны — все те же тучи, которые днем не позволяют увидеть солнце...
Я не знаю, сколько так сидела, но в конце концов мне все стало трын-трава.
Звук Настиного голоса заставил меня вздрогнуть, а потом — еще раз, из-за смысла, заключенного в единственном слове:
— Пора.
Я слезла с подоконника и на ватных ногах подошла к Насте.
— Что мне делать?
— Ничего. Достань свечу.
Я послушалась.
Настя взяла со стола какую-то книгу, по виду — старую, если не сказать — древнюю, — и стала читать обыденным голосом фразы из слов, которые казались абракадаброй, по крайней мере, сначала, потом в них появился какой-то ритм, еще немного, и, сделав над собой усилие, я бы поняла их значение, но внезапно на середине предложения ощутила, что в глазах темнеет.
Перед тем, как потерять сознание — или уже после этого? — я ясно увидела мысленным взором серебряную свечу. Она горела, по-настоящему горела — язычок серебряного пламени дрожал, становясь то больше, то меньше, менял форму, и вниз, к основанию свечи, стекали тяжелые металлические капли.
— Да, плохо, что в субботу уроки начинаются в то же время, что и в остальные дни, — услышала я над собой задумчивый голос Насти. — Так что лежать бревном некогда — до занятий осталось полчаса. Вставай, волшебница!
Меня словно током ударило.
— Получилось?
— Конечно.
Слов больше не нашлось. Я рывком села в кровати, чувствуя, что на глазах позорно выступают слезы.
— Настя... Я теперь навсегда твоя должница.
— Только не вздумай становиться на колени. Теперь никто не сможет заставить тебя это сделать.
Она опустилась рядом, обнимая меня, и я уткнулась ей в плечо, закрыв глаза.
Я все же разревелась — слишком уж сильными были чувства, которые меня переполняли.
Когда я пошла в ванную — умыться, в зеркале отразилась татуировка на моей шее. Она исчезнет, если — когда! — я сдам экзамены. Так иногда бывает... так было три раза за многовековую историю "Аниора" — раб неожиданно становился магом. Каждый раз устраивалось разбирательство, старавшееся всеми силами не допустить переквалификации, но закон гласил: умеющий колдовать не сможет оставаться рабом.
Здесь, в ванной, я решилась опробовать силы — создала маленькую сияющую искорку. Она вспыхнула на моей ладони на секунду и исчезла, но меня затопил безудержный восторг — пусть ненадолго, это нарабатывается, но ведь я могу! Могу творить волшебство!
Когда эйфория чуть приугасла, я вышла в комнату. Уже полностью готовая к труду и обороне Настя сидела на своей кровати, держа на не прикрытых короткой юбкой коленях рюкзачок с книгами.
— Ты опаздываешь, — сообщила она.
Я, пожалуй, установила рекорд по скоростному одеванию, но в результате, когда часы показали без семи восемь, мы с Настей вышли из комнаты.
— Веди, Сусанин, — сказала она. — Я не завидую тем, кого вести некому — тут можно заплутать и бродить до скончания вечности.
— А что у нас? — спросила я, поскольку правда не знала.
— Волхвование. Кстати, у тебя ведь ни учебников, ни тетрадей... Нет, тетради-то я тебе выделю, учебника одного на двоих пока хватит, но меня все равно дико интересует судьба твоего имущества!
— Книги, наверное, сдали в библиотеку, — предположила я. — А что с остальным — не знаю.
— Тут где-нибудь водится завхоз? — поинтересовалась Настя.
— Да, но сейчас...
— Не лучшее время для визита. Ничего, ему не скрыться от всевидящего ока Саурона.
Кабинет волхвования находился на первом этаже Главной башни, и был открыт, что означало наличие там Лихобора Лютоборовича.
Он действительно сидел на своем столе, с отсутствующим видом перебирая в руках травинки и иногда понося их к глазам, чтобы рассмотреть, а потом вдруг вырвал из собственной седой бороды волос и неторопливо стек со стола на пол.
Кроме него в классе находилось человек десять наших одноклассников, большая часть которых сидела за партами и, судя по сосредоточенным лицам, отважно сражалась со сном. Тем не менее, последний медленно, но верно побеждал.
А вот Стелла была бодра и весела, в отличие от своей подруги — Лай только вяло посмотрела на нас не вставая со стула и не пытаясь заговорить, и, судя по взгляду, желала нам адских мук в случае нарушения ее игры в молчанку.
— Привет! — жизнерадостно закричала Стелла, хотя нас разделяло всего несколько шагов.
Я кивнула в ответ, Настя пробормотала что-то вроде "не болей" — наверное, это было альтернативой общепринятому "здравствуй".
Стелла собиралась еще что-то сказать, но звонок беспощадно ударил по барабанным перепонкам — за лето в школе установили новые, мощные динамики, дающие нам, слушателям, прочувствовать всю силу и глубину мерзкого дребезга.
Лихобор Лютоборович, не торопясь, вышел на середину пространства перед партами и окинул нас непроницаемым взглядом.
Мы с Настей поспешно заняли ближайший свободный стол, волей судьбы оказавшийся позади стола Лай и Стеллы.
— Чада мои, где остальные две трети класса? — спросил он, сминая травинки в кулаке. — Я стар, вы молоды, но при этом я полон сил, а вы как сонные мухи, да и то большей части насекомых нет на месте!
Кажется, он встал не с той ноги, совсем не с той, обычно он относится к опозданиям и сонному виду учеников намного терпимее.
— Ладно, чада мои, это неважно. Ничто не важно, однако же мне надо вас учить.
Записывайте тему урока: "Предмет волхвования и его разделы".
За спиной Лихобора мел, повинуясь чуть заметным движениям пальцев учителя, вывел на доске тему.
— Кто что скажет по поводу написанного? Кто-нибудь знает, что изучает волхвование?
Я знала, но решила, что высказываться будет нечестно по отношению к остальным. Между тем, на краю поля зрения слева неуверенно поднялась рука.
— Да, чадо мое? Как тебя зовут?
— Юра, — робко сказал Юркин.
— Ну, давай, отвечай.
— Волхвование — это совокупность нескольких предметов, которые раньше изучались отдельно, — четко, но с сильным сомнением откликнулся Юра.
— Так, — кивнул Лихобор Лютоборович, — ты знаешь, каких?
— Ну... Религия, мифология, история, растениеведство... — на этом он иссяк.
— А еще азы борьбы с негуманоидными сущностями, артефактология и множество других, — со вселенской тоской сказал Лихобор. — Подлецы из МагМинОба сами не знают, чего хотят, и переделывают программу каждый год. Вот полвека назад я сам четко знал, что включает в себя волхвование, теперь уже запутался. Открывайте учебники.
Тут в дверь постучали. Волхв распахнул ее настежь легким жестом и бросил прибывшим:
— Проходите быстрее.
В класс ввалилось человек пятнадцать, не меньше.
— Вот теперь можно вести урок, — довольно пробормотал Лихобор Лютоборович, подзывая к себе со стола книгу.
— Достаем учебники, чада мои, и читаем введение, а я пока расскажу, чем мы будем заниматься в этом году. Первая четверть — ознакомление со всеми отраслями. Вторая — изучение обитающих на территории России магических существ, а последние две — несколько уроков по славянской мифологии, и потом до конца года травничество, оно же растениеведство, оно же флорология, и вообще, как его только в Министерстве не называли. Просмотрели введение? Переворачиваем страницу, читаем первый параграф и чертим схему...
Мел за его спиной снова ожил. В дверь опять постучали, и, пугливо извинившись, в кабинет проскользнуло несколько девочек.
До звонка мы выписывали из учебника определения и рисовали схемы, трепетно любимые Лихобором настолько, что даже за абсолютно неправильные ответы в контрольной он повышал оценку на балл, если они были в виде схемы, таблицы или графика.
Я чувствовала себя так, словно сегодня — мой первый день в "Аниоре". Помнится, в настоящий первый день я жутко волновалась, думая, что меня приняли в школу по ошибке и скоро отправят обратно. Какая же я была наивная... Сейчас мой взгляд на мир и свое в нем место стал значительно более трезвым и объективным, и, несмотря на это, я была счастлива. Я ощущала то, чего мне так не хватало раньше — причастность к происходящему, и это было прекрасно. Плевать, что мое тело так и норовит закрыть глаза и уснуть, потому что вчерашний ритуал отнял слишком много энергии. Зато дал взамен намного больше.
Когда наступила перемена, молчавшая весь урок Настя сказала:
— Этот старичок не тянет на хорошего преподавателя.
— Но он один из лучших в школе, — Лихобор и вправду был одним из всенародно любимых учителей, чему способствовали четкие и конкретные объяснения и адекватные требования с учеников. Трудно за пятьдесят лет работы не стать профессионалом.
— Не верю, — отрезала Настя. — Особенно если вспомнить, как он мне нахамил позавчера!
Ах, вот в чем дело. Я и забыла уже...
— Читайте учебник, переписывайте учебник в тетрадь! — не унималась Кольчукова. — Лень раскрыть рот и рассказать что-то интересное, не по учебнику, который можно и без него прочесть!
— Он рассказывает, просто сегодня был первый урок...
Настя скривилась, и я поняла, что в ближайшее время не смогу ее переубедить.
— У нас Основы магии, по крайней мере, так указано в расписании, — она сменила тему, чему я была рада.
— Нам нужно на третий этаж.
— Надеюсь, меня не ждет очередной сюрприз в виде преподавателя без мозгов, вне зависимости от того, оторвана у него голова, или он такой уродился! — фыркнула Настя.
— Багира на любителя, — честно предупредила я. — Вот она действительно на все отвечает "читайте учебник".
— Разберемся. Завтра со своих Ямаек возращается директриса, и я закомпостирую ей мозг жалобами. Три уже есть. Что у этой училки за имя? Как у стриптизерши! Внимание-внимание, сейчас у шеста Багира!
— Она и правда занимается стрип-пластикой, но у шеста не танцует — у шеста — это пол-данс...
— Да хоть потолок! Это как вообще? Она что, на уроке раздевается?! — раздраженно воскликнула Настя.
— Нет, она танцует в свободное время.
— Стриптиз — это не танец! — рявкнула Кольчукова. Я не стала спорить, хотя могла бы рассказать, что стрип-пластика отнюдь не включает в себя движения на пилоне и элементы с разоблачением. В свое время я интересовалась всем этим... На бытовом уровне, не на профессиональном, не подумайте чего лишнего.
Я привела Настю к кабинету, дверь которого была заперта — наверняка учительница еще не соизволила встать, а может быть, красила ногти или штукатурила лицо, не жалея стройматериалов. Если ее урок стоял в расписании первым или вторым, она часто являлась к его концу. Уволить ее директриса не могла из-за катастрофического дефицита кадров — на место преподавателя Общей магии мало кто претендовал. К тому же, Багира со своими обязанностями худо-бедно справлялась, и поэтому нарушения трудовой дисциплины ей прощали.
Как я и предполагала, она объявилась с получасовым опозданием. Настя посмотрела на нее с таким презрением, словно хотела впечатать учительницу в пол. Багира этот взгляд заметила, и глянула на Кольчукову с высоты пятнадцатиметровых шпилек, поправив иссиня-черные волосы до поясницы, выпрямленные до идеально ровного состояния, и поджав намазанные бежевой помадой губы. А потом, видимо, сочтя Настю недостойной высокого внимания, повернулась спиной и стала доставать из крохотной сумочки ключ, в конце концов уронив его на пол. Нимало не смутившись, Багира нагнулась, чтобы его поднять, при этом выставив на всеобщее обозрение все, что было ненадежно скрыто под джинсовой мини-юбкой. Мальчики были в восторге.
— Эта курица пережаренная что, в солярии уснула? — услышала я сзади — Лай учительница тоже не понравилась.
— Ты что, какой солярий, — ухмыльнулась Настя. — Она просто намазала двойным слоем автозагар.
Обсуждение недостатков постороннего человека приводит к сближению обсуждающих...
— Тебе виднее, пользуешься сама, да? — ехидно ввернула Лай, опровергая мою гипотезу.
Багира все же подцепила ключ акриловыми ногтями ужасающей длины, и мы вошли за ней в класс.
— Сидите тихо, — приказала она нам. — И занимайтесь чем угодно. Можете прочесть первый параграф, я все равно его задам на следующий урок.
Она прошествовала к своему столу и, взгромоздив на столешницу ноги, принялась за просмотр каталога косметики.
Третьим уроком в расписании значилась символика. Старенький Иннокентий Сергеевич тоже особенно не напрягался, и единственным, что в его речах было интересным, оказались проявления паранойи. Никаких шуток, он в самом деле был болен, но, поскольку его болезнь директриса сочла неопасной, он работал в "Аниоре", пополняя коллекцию здешних учителей. Обычно во время объяснений материала он то и дело окидывал подозрительным взглядом класс, периодически выглядывал в окно, словно надеясь обнаружить на улице фашистскую армию, и проверял время от времени шкафы. Смеяться над больным и старым человеком нехорошо, но многие не могли удержаться от ухмылок. Я сидела спокойно, потому что привыкла к поведению Иннокентия Сергеевича еще в середине прошлого года.
Первый год изучения магии, объективно говоря, не очень интересен и наполнен зубрежкой теоретических предметов — необходимо вбить в головы учеников новые принципы мироустройства и сформировать фундамент, на котором далее будут строиться практические навыки. Даже выросшие в семьях магов дети в этом нуждаются.
Субъективно же первый год захватывающ и увлекателен, и впечатления от Основной магии, которая у первоклассников каждый день, вытесняют неприятные моменты тупого заучивания, скажем, карты созвездий. Но, как бы много внимания ни уделялось теории, экзамены состоят из нее хорошо если на треть, а все остальное — практические задания...
После окончания уроков (последним была алгебра, но, так как ее преподаватель адекватен, рассказывать особенно и нечего) Настя сказала мне:
— Теперь поедем отовариваться и гулять. Денег моей семейки уродов мне не жалко.
— И... где это все будет? — спросила я.
— Сначала — в "Слепого купца", а там — как пойдет. Только надень водолазку, чтобы на шею не пялились.
— А почему ты называешь своих родственников уродами?
— Потому что они и впрямь уроды, причем проворовавшиеся, — хмыкнула она.
Из "Аниора" мы выбрались через портал, находившийся среди своих собратьев в специальной комнате Главной башни. По выходным работали все пятнадцать порталов в разные регионы страны. Самым популярным среди школьников был тот, что вел прямо в "Слепого купца", огромный торговый комплекс, где можно было и пройтись по одежным магазинам, и посидеть в кафе, и в тире пострелять, и даже сходить в небольшой кинотеатр.
Выйдя из портала, Настя вручила мне кредитку и заявила:
— Покупай все, денег тут хватит на покупку этого центра, да еще и останется, спасибо моим родственничкам-мудакам. Надеюсь, мне не придется потом ходить с тобой по второму кругу по этим магазинам из-за твоей стеснительности. Умеешь уменьшать предметы?
— Никогда не пробовала, но знаю, как...
— Сейчас как раз появится возможность отработать навык, по моим расчетам, в руках покупки у тебя поместиться не должны, — с этими словами она за плечи развернула меня к витринам.
— И не делай несчастное лицо — шоппинг на халяву — это совсем не смертельно.
— Подожди, а где будешь ты? — крикнула я ей вслед.
— Везде! Встречаемся через три часа у кафе "Рысье ухо". Знаешь такое?
Самое большое кафе во всем центре я, конечно же, знала.
Настя точно сумасшедшая, почему она для меня столько делает? Никакой выгоды из этого извлечь невозможно, назвать нас давними подругами язык не поворачивается... В чем дело?
Скромность в магазинах я послушно отбросила, купив все необходимое и даже немного сверх того — магия мне, кстати, и вправду пригодилась.
Когда в полтретьего я подошла к кафе, Настя уже сидела за столиком, яростно переругиваясь с официанткой и мужчиной в костюме, который, скорее всего, был менеджером. Кажется, качество обслуживания Кольчукову не удовлетворило. Увидев меня, она кивнула и, снова повернувшись к своим жертвам, сделала энергичный взмах в сторону мужчины, чуть не сбив с него очки, после чего сказала ему:
— Убейте своего повара, а потом убейтесь об стенку сами! Или съешьте сие чудное блюдо, что равносильно суициду! Я вам за это не заплачу.
Настя вскочила со стула и, взяв меня за руку, пошла к выходу.
— Уроды! — на пороге она обернулась и внезапно закричала на весь зал:
— Смотрите внимательно в тарелки! Я в своей обнаружила запеченного таракана!
— Правда? — поразилась я.
— Как ни смешно, да.
Предупреждение возымело эффект, люди забеспокоились. Вдруг из-за одного столика донесся истеричный женский визг.
— Значит, не только мне повезло, — хмыкнула Настя. — Больше никогда не буду есть в кафе. Ну как, все купила?
— Да. Спасибо, вот карточка...
— Оставь себе. Я раскидала деньги поровну по двум счетам, а то в одиночку мне и за целую жизнь столько не потратить, — показалось, или ее голос правда стал печальным на последней фразе? Да ну, с чего бы...
— Хочешь, оставайся тут, а мне что-то совсем перехотелось гулять, — тускло сказала Настя, определенно вспомнив о чем-то неприятном. — Я в школу.
И пошла к лифту, явно намереваясь спуститься на первый этаж, к порталам.
— Подожди! — крикнула я, бросаясь за ней. — Что с тобой?
— Да ничего, — она уже не выглядела настолько потерянной, но, по-моему, относительная бодрость была наигранной.
— Прости, если это из-за меня...
— При чем тут ты, — она замедлила шаг, понимая, что я все равно не отстану. — Все нормально, правда.
— Тогда пошли куда-нибудь, хоть в кино, — предложила я, сама себе поражаясь — нарываюсь ведь.
— Ладно, пошли, — неожиданно согласилась Кольчукова.
Мы с трудом пробились сквозь толпу народа, который тоже жаждал зрелищ, на нас орали "Вас тут не стояло", однако Насте были глубоко параллельны их чувства. Я же просто следовала за ней. В результате оказалось, что ближайший сеанс начинается через десять минут, и это мелодрама. Услышав жанр фильма, Кольчукова скривилась.
— Ненавижу, когда на меня смотрят, как на дуру, — вздохнула она. — А ведь определенно будут смотреть! Ну и черт с ними.
После фильма Настя выходила из зала, вытирая слезы, а я теперь отлично понимала, почему она предполагала негативную реакцию со стороны окружающих — сложно относиться иначе к человеку, которого до слез смешит большая часть происходящего на экране.
— Дело в том, что я их в детстве столько посмотрела, и все с дурацкими комментариями бабушки, теперь оставаться спокойной не могу, каждый кадр вызывает хохот, — объяснила она. — У меня тушь не потекла?
— Потекла, — кивнула я.
Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не грустило. Но почему осознание скоротечности жизни вызывает у нее такие эмоции, я еще узнаю.
@темы: Ориджиналы, "Мгла", Древности, Творчество