танцую туда, где кормят и гладят
Автор: Meskenet
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Рита/Настя, Стольф/Феликс (с 5 главы) и прочая массовка
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Фемслэш (юри), Романтика, Юмор, Драма, Фэнтези, Детектив, Психология, POV, Вампиры
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Секс с несовершеннолетними
Размер: Макси, 383 страницы
Кол-во частей: 42
Статус: закончен
Описание:
Современная магическая школа, в которой какая-то маньячка убивает учителей. Две девочки, каждая из которых - себе на уме. Друг от друга они требуют доверия, но делиться своими скелетами в гардеробах не желают. Одна из них - рабыня другой, однако проблем у нее значительно меньше, чем у госпожи, чья подозрительная семья покушается забрать у нее чуть ли не жизнь...
Посвящение:
Человеку, который никогда это не прочитает. Моему лучшему, но - увы - бывшему другу.
Глава 4, персиковая
Глава 4, персиковая
Мне снился кошмар, давно ставший привычным и много раз имевший место в действительности: нарисованные чужой кровью руны на моих запястьях, татуировка, сдавившая горло не хуже настоящего ошейника, и самое главное, без чего это не было бы так жутко — боль — тупая, острая, тянущая, резкая... Каждая клетка тела приносила свои, уникальные ощущения — одна словно горела, в другую тыкали иголкой, на третью капнули кислотой...
Проводник в ритуалах — незавидная роль. Через него идет, многократно умножаясь, сила мага, и это не проходит даром... Но сильно упрощает жизнь колдующему, ведь чем больше энергии вложено в заклинания, тем меньше становится значение опыта. Темные ритуалы требуют огромной концентрации и набитой многократным повторением руки. Использование проводника позволяет избавиться от этих сложностей...
Боль и страх. Мои кошмары незатейливы.
Я проснулась от того, что меня потрясли за плечо. Тут же, еще не открывая глаз, почувствовала, что щеки у меня мокрые от слез.
— Когда снится что-то плохое, часто лучше проснуться, чем досматривать, — сказала Настя, стоявшая надо мной.
— Да, — согласилась я, стирая пальцами слезы. — Спасибо.
— Всегда пожалуйста. Что тебе снилось?
— Не помню, — соврала я, садясь в кровати.
— Ты вся в себе и не расслабляешься в чужом обществе ни на секунду. Никому не доверяешь. Молчишь в разговорах. Ты хоть с Егором-то откровенна?
"Нет".
— Не совсем...
— Ты всегда такой была?
"Стала после лета".
— Я не обращала внимания.
— Ложь, — констатировала Настя.
— Ты можешь приказать мне говорить правду.
— Но не хочу. Мне не нужны рабы! И бессловесная тень рядом меня пугает.
— Извини, — сказала я.
— Почему ты меня боишься? Я что-то делаю не так? Скажи, я исправлюсь.
Меня пугает ее эксцентричное поведение, пугает то, что она странно добра ко мне, пугают ее родственники, которых я даже не видела...
— Все в порядке.
— Да что ты за человек?! Словно каменная стена!
Неправда, моя стена в лучшем случае из фанеры, если не из картона.
— Ладно, прости, что наехала, — вздохнула Настя. — Спокойной ночи.
И она пошла к своей кровати, беззвучно ступая по ковру. А меня не оставляло чувство, что я что-то сделала не так.
Утро обошлось без эксцесов. Единственное, в столовой на завтрак Настя ничего не ела, только выпила чай без сахара. Ну, ладно, в начале дня иногда не хочется есть. Но когда она не пришла на обед, это показалось мне странным.
Она сидела в комнате с ноутбуком на коленях, и по экрану, повинуясь движениям пальцев на клавиатуре, скакал какой-то мужик с мечом, выкашивая им толпы народа — от эльфов до гоблинов.
— Почему ты не ела? — робко спросила я — мало ли, отвлечется, а в игре мужику голову снесут.
— Я худею, — угрюмо сказала Кольчукова, не отрывая взгляда от компьютера.
Я не ослышалась? Худеет? Куда же дальше, и так одни кости...
— Зачем?
— С меня больше не спадает одежда.
Очень интересно, а должна?
— Но это же некрасиво, — осторожно заметила я.
— Значит, у меня извращенное понятие о прекрасном.
Она что, начиталась глянцевых журналов, в которых манекенщицы с голодными глазами рекламируют какие-то непонятные тряпки? Будь проклят дегенерат, придумавший, что девушка должна быть чуть толще щепки.
— Не отговаривай меня, — попросила она.
— Ты же в обморок упадешь, — растерянно сказала я.
— Нет.
Я открыла учебник по волхвованию, но продраться через колючие заросли знаний, не оставляя на них капель своей крови, что-то не получалось.
Настя продолжала играть, судя по звуку, мужик нашел автомат.
Не в силах выносить гнетущую обстановку, я выскользнула из комнаты и отправилась в Главную башню, которая сейчас, после уроков, была почти пуста.
К сожалению, здесь было мрачно и слишком тихо — мои шаги эхом отдавались от пола.
— Грустишь, солнце?
Я застыла как вкопанная. Ишалес...
Она не сподобилась найти себе одежду, так и ходила голой. Впрочем, с ее фигурой можно было себе это позволить.
— Хочешь, развеселю? — синие глаза сверкнули чуть насмешливо. Ишалес подошла вплотную и стянула с моих волос резинку, тут же зарываясь в них ладонью.
— Уже не шарахаешься? Хорошо, — усмехнулась она, обнимая меня за талию и чуть касаясь моих губ своими.
— Прекрати, — устало сказала я.
— Да ладно, сейчас найдем пустой класс и...
— Без меня, — я отпихнула ее.
— У тебя хоть раз секс-то был? — поинтересовалась Ишалес, подходя со спины и кладя мне подбородок на плечо. — Не оборачивайся гневно, я уже поняла, что нет. И не обижайся, я в человеческом теле впервые за семьдесят лет, вот и тянет на чужое тепло.
— Все равно, ищи его в другом месте, — решительно сказала я.
— Живых мертвецов глупо просить, чтобы согрели, а из нормальных людей меня видишь только ты.
Я поймала себя на том, что начинаю ее жалеть. И вообще, что я теряю...
Ишалес пинком распахнула дверь пустого кабинета алгебры, замок был, конечно же, закрыт, но для демоницы это не стало проблемой.
Ничего духовно-возвышенного в том, что произошло далее, не было — просто физическое удовольствие, но, кажется, мы обе остались довольны...
Что за канцелярщину я несу?! Первый раз в жизни заняться сексом — с девушкой, с демоном, и чтобы это понравилось?
Так или иначе, все, что я чувствовала, выходя из класса — запоздалое удивление и надежду, что теперь-то Ишалес оставит меня в покое. Если и повторять — то не с ней.
На следующий день Настя вела себя агрессивнее обычного, доводя до истерики учителей, она была в ударе. Наверное, из-за того, что второй день ничего не ела.
— Может, лучше сесть на диету, — предложила я, не выдержав. — Зачем же голодать?
— Диеты мне не помогают, — вздохнула она.
— Потому что ты уже похожа на наглядное пособие по биологии, — неожиданно для себя заявила я.
Настя тоже этого не ожидала, судя по удивленному взгляду. А я продолжила, уже морально готовясь к тому, что меня поставят на место:
— Ты всех окружающих считаешь толстыми?
— Нет, но окружающие — это окружающие, а я — это я.
— Ты вредишь своему здоровью, — выдвинула я аргумент.
— Ну, на это тем более плевать, — усмехнулась она, но совсем невесело. — Однако мне нравится, что ты со мною споришь.
— Остальные делают то же самое...
— Остальные мне не интересны, — безразлично отмахнулась Настя.
— А я?
— А ты — да.
— В каком смысле? — уточнила я, поскольку память о вчерашнем дне и участии в нем Ишалес была еще слишком сильна.
— Мне хочется с тобой общаться, я надеюсь, что мы подружимся.
Я устыдилась гадкой мысли.
— Не думай, что я хочу купить твою дружбу, — чуть смущенно сказала Настя. — Не сойдемся — значит, не судьба, кто я, чтобы спорить с ней...
— Зачем же сразу — не сойдемся, — нервно рассмеялась я.
Факт — у меня никогда не было настоящего друга, неважно, какого пола. Класс в обычной, немагической школе, в которой я проучилась восемь лет, сильно смахивал на серпентариум — все друг на друга шипели и пытались укусить. Фигурально выражаясь, разумеется. Какие уж там друзья, когда девочки за полученную на уроке пятерку на тебя смотрят волками и объявляют бойкот, а от мальчиков после окончания занятий спасаешься бегством, потому что на их не отягощенных интеллектом лицах прослеживается слишком активный к тебе интерес. Нет, все же в одиночку в такой атмосфере я бы не выдержала — была у меня одна хорошая знакомая, обеспечиващая прикрытие с тыла, но существовавшее между нами соперничество убивало возможное доверие в зародыше. Мы с ней были против мира, но не совсем по одну сторону баррикад.
Наверное, глупо вот так сразу верить Кольчуковой, однако я чувствовала, что она устала от того же, что и я. Недаром мы учились вместе раньше.
Иметь человека, с которым можно поделиться всем — это ли не счастье?
Сегодня у нас снова было волхвование, и количество преподавателей этого, как оказалось, удивительно сложного предмета увеличилось еще на одну единицу — в "Аниор" приехала внучка Лихобора Лютоборовича. Но о ее родственных связях с ним мы узнали позже, а тогда, в начале урока, только недоумевали, не понимая, кто эта полноватая синеволосая девица, с равной легкостью "построившая" и класс подростков, и своих непутевых коллег (уж не знаю, пожалела их Настя, или Селена Ингваровна не захотела выгонять только из-за прихоти наследницы рода Ольских, но, так или иначе, оба были здесь, притихшие и укрощенные храброй Варварой Мирославной, а именно так представилась синеволосая).
— Этих зовут Антон и Никита, — первым делом сказала она, выделяя голосом слово "этих". — Эти тоже считаются вашими учителями.
Мачо-рокер, оказавшийся Антоном, только посмотрел на Варвару взглядом а-ля "чтоб ты сдохла", но промолчал. Никита, который, кажется, вообще по характеру был флегматичен, и вовсе пропустил все мимо ушей, справедливо полагая, что нервные клетки не восстанавливаются.
— На сегодня вам задавали магию народов Крайнего Севера, а именно, самый простой из якутских обрядов — выход в транс с целью получения видений о ближайшем будущем. Кто это выполнил?
— Извините, но большая часть класса еще совсем не умеет колдовать! — воскликнула Слава.
— Молчать, адвокат маленьких дьяволов! Итак, весь класс не готов к уроку. Что из этого следует? Правильно, после окончания занятий вы все придете ко мне. Итак, тема сегодняшнего урока — расселение магических существ по климатическим поясам. В следующий раз дам по ней тест.
— Все, харе, дай, я объясню. Или Никита, он умный, — перебил ее Антон.
— А я дура?
— Еще какая, — кивнул Никита. Все же не очень хорошо она их "построила"...
— А вы, наверное, считаете себя гениями? Тогда почему у одного мыслителя в аттестате стояли сплошные трояки, а другой даже не всегда нормально у него списывал, чтобы не получить два?
— Итересно, откуда она это знает? — хмыкнула Настя, внимательно наболюдая за разворачивающейся сценой. — Подрабатывает в ФСБ на полставки, или это ее бывшие однокурсники?
Между тем, враждующие стороны не собирались поднимать белые флаги перемирия.
— Чмо крашеное, забейся в угол и сиди там! — рявкнул Антон.
— Это мой натуральный цвет, — спокойно ответила Варвара.
— У нее мать синьку пила во время беременности? — не утихомиривалась Настя.
— Тогда ты мутант, — развел руками Никита. — Бери ноги в щупальца и иди.
— Это ты у меня сейчас щупальцами обзаведешься! — пригрозила Варвара, вскидывая руки в боевую позицию.
— А у тебя станет на одну пустоту в мозгах больше, — заявил Антон, доставая пистолет. Бесцеремонно схватив за руку Никиту, он отбросил его себе за спину, одновременно беря на прицел Варвару.
Неужели и правда будет стрелять?
— Бесплатное кино, не хватает только попкорна, — вздохнула Настя. — Заказать, что ли... Рита, почему ты опять молчишь?
— Я в шоке, — честно призналась я.
Прогремел выстрел — пока что предупредительный, в потолок. Завизжали вокруг слабонервные, и противники, словно опомнившись, опустили руки.
— Ладно, хрен с тобой, веди, Сусанин, — бросил Варваре Антон, хватая Никиту и уводя в лаборантскую. Почти сразу оттуда послышался звон и звук бьющегося стекла. Кто-то из практикантов выматерился, и они закрыли дверь.
— А чем это они там будут заниматься? — громко, на весь класс, и с подозрением спросила Слава.
— Догадайся, — усмехнулась Настя. — Площадь, вон, уже расчистили.
— Цыц! — прикрикнула на них Варвара. — Что ж, эти так называемые учителя все равно ни на что не годились. Тему записали? Тогда пишите дальше подзаголовок: арктический пояс.
Из лаборантской снова донесся какой-то дребезг.
— Там, конечно, живут йети... Нет, эти двое не йети, они просто идиоты. Так вот, на севере... Последняя парта! Что вы так активно обсуждаете?
Сидевшие там Рома и Миша посмотрели на нее исподлобья и неожиданно разразились громким "гы-гы", ударяя ладонями по столешнице и чуть ли не плача от смеха.
— Дебилизм заразен? — поинтересовалась Варвара, что вызвало еще более бурную реакцию у мальчишек. — Что вас развеселило? Дайте мобильники, я тоже посмотрю.
Проявления радости стихли. Как по команде, Миша с Ромой принялись спешно выключать телефоны, но те резво упорхнули от хозяев, завершив свой полет в раскрытой ладони Варвары. Бросив взгляд на экраны, она сначала удивленно вскинула брови, а потом подняла глаза на Демченко с Апраксиным и зло осведомилась:
— Полагаете, похожа?!
Рома скромно промолчал, преданно глядя ей в область декольте, а Миша кивнул:
— Просто одно рыло! Ой.
— А ну, повтори, — Варвара взяла с учительского стола указку и, зажав ее на манер джедайского меча, двинулась к оратору.
— Извините, — тот пошел на попятный. — Но правда... Бляха муха, ну копия!
— Да что вы там обсуждаете? — не выдержала Настя. — А поделиться с общественностью?
— Мы... — начал Миша, но Варвара замахнулась указкой.
— Мы нашли ее фотку на порносайте, — выпалил Рома.
Сочетание красного лица и синих волос смотрелось очень непривычно.
— Это. Не. Я. — Звенящим от напряжения голосом сказала Варвара.
Из лаборантской раздалась новая нецензурная реплика, за которой последовал дикий грохот.
— Бля, стол сломали, — огорченно заявил оттуда Антон.
— Да что это такое? — заорала Варвара, бросаясь к прикрытой двери и рывком ее распахивая. Заглянув туда, она отпрянула, как ошпаренная, и, захлопнув дверь, прижалась к ней спиной. Благородный багрянец покрыл ее и без того красные щеки.
К сожалению, узреть то, что настолько ее поразило, нам не удалось, но мы могли строить предположения.
— Вы... — задыхаясь от возмущения, произнесла Варвара, повернувшись к двери, — вы...
Она зашла внутрь, закрывая дверь за собой.
В двери торчал ключ.
Миша Апраксин, встав со своего места, подошел к лаборантской и повернул его несколько раз в замке.
Наши одноклассники озадаченно притихли, и а этой тишине Настя расхохоталась.
— Дебил, — сказала она, чуть успокоившись.
Стоит добавить, что замки с дверями в "Аниоре" магические, и стандартные методы взлома, как путем заклинаний, так и банальной отмычкой, и даже грубой физической силой, не работают. Замок открывается ключом, каждый — своим, и только несколько человек из числа преподавателей владеют ключом от всех замков. Да еще директриса может свободно возникнуть из воздуха в любой точке пространства крепости, но это особый случай.
Тем временем, еще не догадывавшаяся о своем положении пленница вовсю распекала Антона с Никитой, не стесняя себя в выражениях. Наконец, ей это надоело, и она захотела выйти.
— В чем дело? Какая маленькая сволочь меня тут закрыла? Уничтожу! Сука! — и далее монолог Варвары перешел в совсем непечатное русло под непрерывное хихиканье учеников.
— Ну все, урок окончен, — проворчала Лай, сидевшая в соседнем ряду. — Если б только эта Мальвина заткнулась...
Но "Мальвина" не умолкала. Вскоре к ее прочувствованной речи присоединились и Антон с Никитой.
— Нас-то за что? — вопрошали они.
— Я пожалуюсь на вас завучу, малолетние ублюдки! — вопила Варвара.
— Ебнись с крыши! — вторили ей Антон с Никитой.
— Я буду убивать вас по одному!
— Заткнись, истеричка!
— Я начну с вас, двух уродов! — воскликнула Варвара напоследок и, видимо, принялась претворять в жизнь свое обещание. Раздался грохот, выстрелы, мат, а затем, неожиданно — кваканье.
Прозвенел звонок.
— Интересно, а к кому она сейчас испытывает большую неприязнь — к нам или к ним? — хмыкнула Настя, снимая сумку со спинки стула. — Если, конечно, это не она там квакает.
Окружив Мишу Апраксина, все мальчики дружески хлопали его по плечам, причем хлопали крепко, дабы оставить память о своей признательности надолго — в форме синяков.
На Основную магию мы шли в приподнятом настроении.
Багира же сегодня была не в духе.
— Доставайте листики и пишите тест, — с порога приказала она.
— С какой стати? — возмутилась в ответ Настя.
Багира отвлеклась от созерцания флакончиков лака для ногтей, батарея которых украшала ее стол, и глянула с ленивым удивлением на Кольчукову.
— Я так хочу, — убийственно честно ответила она.
— А ты нас чему-то научила, чтобы требовать? — вскинула брови Настя.
— Не нервничай, — фыркнула Багира. — Садись и пиши. Я поставлю тебе два и прощу хамство. И еще — называй меня на "вы".
— Ты опухла, — убежденно заявила Кольчукова, и ее поддержал класс, одобрительно зашумев.
— Хрен с вами, садитесь, — с досадой махнула рукой, украшенной акриловыми ногтями, Багира. — Учебник хоть раз открывали? Нет? Ну так откройте, прочитайте там что-нибудь. Завтра будет тест.
— Может, вы что-нибудь сами объясните? — спросила Лай, глядя на учительницу чуть исподлобья сквозь челку. Вид у нее был диковатый.
— Что именно? — Багира подвела глаза к потолку, демонстрируя, как ей все надоело.
— Например, технику заклинаний, хотя бы самых простых, — процедила Настя.
Да, это не помешало бы — лично я все позабывала с прошлого года, а остальные, многие из которых изначально ничего не знали, продолжали оставаться в неведении. Учебник — полезная вещь, не спорю, но разве кто-то сумеет, прочитав напечатанные строки, понять и поверить в то, что если сделать определенный жест и сказать несколько странно звучащих слов, можно вызвать на ладони огонек? Багира никогда особенно не напрягалась, но в этом году она расслабилась совсем.
— Ну, хорошо, — вновь снизошла она до общения с нами, — тогда будете по очереди упражняться в магии. Сами виноваты — превратите друг друга в сапоги с ушами, я помогать не буду. У кого хоть что-то получится, поставлю пять. Поехали по алфавиту...
И она, подозвав классный журнал, послушно прилетевший в ее ладонь, принялась вызывать всех по порядку. Мало-помалу дело дошло до меня. В принципе, задание было несложным — выбрать одно из упражнений учебника и правильно его выполнить.
Я взялась за изменение курса бумажного самолетика — самое легкое, что там было, поскольку опыт в колдовстве мне только предстояло приобрести.
Все прошло "на ура" — мое нехитрое оригами, летевшее поначалу криво, выпрямилось, а затем резко набрало высоту. Дальше я отвлеклась, чтобы посмотреть на Багиру, и самолетик упал на пол.
— Хорошо, — кивнула Багира.
Настя, когда пришла ее очередь, сделала все четыре имевшихся задания без видимых усилий. Интересно, а как далеко простираются ее магические познания? Кажется, она училась волшебству все же не с детства. Я бы сказала, что она колдует где-то на уровне второго класса...
На перемене я задала Насте этот вопрос.
— Да, где-то года полтора занимаюсь, — ответила она. — Мне рассказали, кто я такая, на мое четырнадцатилетие. Подарочек, блин. Я сразу начала готовиться. Перерыла фамильную библиотеку, облазила м-Интернет, в общем, сделала, что могла.
— Ясно... Только почему ты говоришь так, словно лучше бы тебе не рассказывали о магии? И почему сказали так поздно?
— Почему поздно — хрен их знает, но, правда, лучше бы молчали, уроды. Объяснить не могу — я не должна говорить... Да и не хочется, — Настя вздохнула, устало и как-то обреченно.
— Извини, что спросила.
— Хватит извиняться, сколько можно! Пойми, тебе необязательно держаться незаметно из-за твоего статуса. Приказывать тебе могу только я, а на кой черт мне это надо? А остальные даже по закону обязаны к тебе относиться как к свободной!
Да причем тут это... Я просто не знаю, как себя вести с Настей, которая срывается на всех подряд, но почему-то не на меня. Просто минувшее лето изменило мой характер, сделав его более замкнутым и скрытным. Просто я в растерянности...
Я кивнула в ответ.
— Ну вот, опять, — с легким раздражением сказала Настя. — Ты вообще живая?
Хороший вопрос, но я не могу на него с уверенностью ответить...
— Почему ты так хочешь похудеть, что уже третьи сутки не ешь? — спросила я совсем не в тему.
— Хочу и все, — пожала плечами Настя. — Кости — это красиво.
А скелет — идеал?
— Ну уж нет, не отмалчивайся! — воскликнула она, когда я повернулась, чтобы пойти к классу русского языка, до которого мы не добрались, остановившись возле окна в коридоре.
Настя догнала меня и схватила за руку.
— Ну, скажи, что ты думаешь! Что я сумасшедшая?
Ну да.
— Нет, что ты... — принялась возражать я.
— А я — сумасшедшая!
Проходившие мимо Юра Юркин и Миша с любопытством вытаращились в ее сторону. Настя показала им фак и отвернулась.
— Я, конечно, веду себя ужасно с точки зрения общественной морали, но у меня есть оправдание... да нет, оправданий быть не может — причина, по которой я себе это позволяю, не одергиваю себя, когда совсем зарываюсь. И я в самом деле не чувствую себя здоровой психически! А, что я распинаюсь, по ходу, мои слова ты не слышишь, хоть и слушаешь.
Слышу, понимаю и осознаю, но не могу заставить себя признаться в этом вслух. Прости, Настя... да, и за это очередное извинение — прости... я запуталась и растеряла ориентиры. Слишком уж навалилось все — нежданное обретение магических способностей, первый секс — с демоницей, твое желание подружиться, кошмары по ночам...
Я, наверное, смогу с этим разобраться, но нужно время.
Русский язык — один из немногих предметов, программа которых идентична программе немагических школ. Логично — что же тут менять?
Вел русский язык у нас колоритный мужичок по имени Рокот Валентинович. Невысокий, плотненький, он был обладателем шикарного носа и грузинского акцента. Когда он говорил, густые разноцветные усы над его верхней губой шевелились, наводя зрителей на мысль о многообразии шампуней от вшей. Тем не менее, русский язык Рокот знал неплохо и иногда даже говорил такие вещи, о которых мы, скромные ученики, понятия не имели. Правда, тут возникала еще одна проблема: полученную от Рокота информацию следовало делить на два, умножать на четверть, затем тщательно отфильтровывать от возможного бреда. Возможно, это делалось специально, чтобы ученики не теряли бдительности.
А еще Рокот Валентинович любил персики, но это так, к слову.
Когда мы недружно вошли в класс, наш преподаватель поливал маленькое деревце в керамическом горшке, торжественно водруженное в центр учительского стола. Деревце было персиковым, и, помнится, сажал он его в сентябре прошлого года, я даже видела этот процесс... Ну и вымахало же оно за лето, в последний раз, когда мы с деревцем пересекались, оно имело высоту не больше полуметра, а сейчас стало почти в два раза выше. Дело явно не обошлось без алхимических удобрений.
На наш класс Рокот обернулся с выражением легкого удивления на лице, и это при том, что он уже вел у нас урок в субботу. Что поделаешь, рассеянный человек.
— А, ну, вы садитесь, да, — выдал он со своим обычным акцентом и вернулся к поливанию персика. Наконец, когда оный был орошен по всем правилам, Рокот отставил лейку на подоконник и, взяв мел, вручную написал на доске число и слово "Повторение".
— Дарагые охотники за знаниями... — начал он. Ну, он и покруче заворачивал, помню что-то вроде "грызунов зачерствевшего до твердости камня сыра науки" в его исполнении.
— Мы сегодня пагаварым о средствах выразительности, — акцент "вилял", то пропадая, то появляясь вновь, а радужные усы весело и загадочно шевелились. — Кто скажет, что такое пэрыфраз?
— Порождение твоего нездорового разума, — тихо хмыкнула Настя. — Не знаю "пэрыфразов", знаю только перифраз. В качестве красивого слова.
— Пэрыфраз — это хорошо, — вздохнул Рокот мечтательно, усы его неожиданно встопорщились. — Но сынэкдоха лучше.
Я оглянулась — большая часть класса уже беззвучно смеялась. Доведут учителя, точно доведут, а кары его беспощадны...
— Пишите, — сказал Рокот, пока что игнорировавший смех. — Сынэкдоха — троп, разновидность мэтонимии.
— И все стало ясно, — кивнула Настя. — Троп. Как же я сразу не догадалась? Может, это из-за того, что я не знаю такого слова?
— Но это лырика, — вдруг заявил Рокот. — А нам нужна конкрэтика.
Он зачем-то потрогал свое деревце за листики и уверенно сказал:
— Будэм повторять. Глагол — харошая часть рэчи. Она нэ бываэт подлежащим, хотя подлежащим может быть много всякого.
Он сел за стол, отгородившись от нас горшком с деревом, и, вытащив из ящика секатор, принялся делать обрезку веточек, попутно пересказывая то ли нам, то ли все-таки персику хаотичный набор правил.
Следующие уроки казались странными из-за контрастирующей с уже увиденным адекватности преподавателей.
Когда мы с Кольчуковой вернулись в комнату, Настя окинула помещение спокойным взглядом и резюмировала:
— А телевизор мы так и не купили. Ну и черт с ним.
Она рухнула на кровать и достала из-под подушки какую-то книгу. Присмотревшись, я заметила на обложке цифру четыре.
— Это учебник для четвертого класса? — осведомилась я.
— Да, Общая магия. Трансформация предметов и изменение строения молекулярных решеток в веществах гораздо интереснее того, чем нас пичкают тут разные странные люди.
— А ты делаешь домашние задания? — "или только занимаешься непонятно чем целыми днями?" Я никогда не видела, чтобы она что-то писала из горы того, что хотели от нас учителя.
— Нет, все равно не проверяют, — отмахнулась Настя. — К тому же, это неинтересно.
— Что именно?
— Все, что происходит в этих стенах. Милое разнообразие в размеренный быт внесла только Египтянка, да и ту, видимо, поглотила рутина. Притихла...
— Ты что, хочешь, чтобы еще кого-то убили? — непонимающе спросила я.
— Было бы неплохо, — согласилась она. — И желательно — каким-нибудь странным способом. Мне скучно.
Иди развлекись, а не сиди тут по полдня.
— Мне вообще скучно жить, — продолжила Настя. — Как до вхождения магии в мою повседневность, так и после. Поначалу увлекло, а потом я привыкла. Иногда мне кажется, что я разучилась удивляться.
Полюбовавшись непониманием на моем лице, она усмехнулась:
— Не слушай, я плету что-то не то.
И вновь уткнулась в книжку.
Скучно жить... Мне когда-то тоже было скучно, пока не стало сначала весело, а потом — страшно. После наступил период, когда я и вовсе об этом не задумывалась — было не до того.
— Жизнь длинная, рано или поздно она станет интересной, — сказала я.
— Длинная, как же, — мрачно усмехнулась Настя, не поднимая головы. — И насчет ее интересности — черта с два наступят эти светлые времена, по крайней мере, для меня — не такой я человек.
— Кто же тогда "такой"? — спросила я.
— Ты, к примеру. Ты хочешь спокойной жизни, поэтому ее у тебя не будет. Каждому дают только то, чего он не хочет.
Прекрасное мировоззрение. Приняв его, можно с чистой совестью лезть в петлю, морально готовясь к тому, что покончить с собой не удастся — ведь того, чего хочется, никому не дают!
Я вздохнула и достала учебник по алхимии с тетрадью. Размышления о жизни и смерти хороши только тогда, когда больше нечем заняться.
Когда в глазах стало рябить от формул, я отложила алхимию в сторону, и тут мне в голову пришла идея:
— Настя, можешь дать ту книгу про демонов?
— Да запросто, — она спрыгнула с кровати и вытащила знакомый томик из шкафа. — Я, кстати, до сих пор не пойму, что мы тогда сделали не так. Пусть опыта ни у кого не было, моя сила должна была это компенсировать! У меня очень высокий уровень магической энергии, я думала, его будет достаточно...
Она махнула рукой и отдала мне книгу, не ведая, что убивается напрасно и что демон на самом деле пришел. Возможно, надо было рассказать Насте об Ишалес, но я не решалась этого сделать. Ладно, поробую справиться сама.
Беглое прочтение описания ритуала лишило меня всяких надежд на легкое избавление от демоницы — она могла уйти обратно только если этого хотела и я и она одновременно.
Далее. Видеть ее, слышать и ощущать прикосновения могли только магические звери, условно живые условные мертвецы (к примеру, вампиры или навьи) и оборотни. Для людей Ишалес не существовало. Что ж, в школе не так уж много тех, кто способен ее обнаружить, тем более, что она и сама не очень-то афиширует свое присутствие. Почему, интересно? Наверное, если ее увидит кто-то из учителей, которые не относятся к категории нолей без палочки в плане магических умений, он найдет способ ее изгнать, а ей этого не хочется. Чтобы это понять, достаточно вспомнить ее жутковатую фразу про тепло.
Надо активно искать способ избавиться от Ишалес. Найти что-то по теме в нашей отцензуренной библиотеке будет непросто, но если я начну брать книги по этой тематике у Насти, это вызовет подозрения...
Беда.
Я откинулась спиной на кровать и стала рассматривать потолок — высокий, серый, с паутиной в углах, но гладкий, никаких трещин.
Когда мне это наскучило, я перевела взгляд на Настю, ссутулившуюся над учебником четвертого класса. Вид у нее был предельно сосредоточенный — вполне понятно, как правило, учебники пишут до выверта мозговых извилин заумно.
Неожиданно я вспомнила о Егоре. Куда он пропал? Может, просто я не выгляжу в его глазах достойной собеседницей? Жаль, он мне понравился.
Я медленно встала с постели и вышла из комнаты. И почему только мне показалось, что Настя бросила на меня быстрый и немного тоскливый взгляд?
Оказавшись во дворе, я оккупировала лавочку и снова погрузилась в созерцание того, что было наверху, в данном случае — неба, стандартно-серого, лишь в том месте, где находилось солнце, разливалось слабое сияние.
Делать ничего не хотелось, и мысль о том, что когда-нибудь придется встать и куда-то пойти, удручала.
— Скучаешь? — осведомились сзади, нарушая мой покой.
Лай обошла лавку и села рядом, подобрав полы длинной черной юбки до щиколоток — и как ей только не жарко в таком одеянии?
— Ты не знаешь, что за стенами? — спросила она, и я не сразу сообразила, о чем речь:
— Какими?
— Этими, крепостными, — Лай кивнула в сторону ближайшей к нам стены из серого камня.
— Не знаю.
— И где мы ехали на автобусах? Я помню, там были степи. Где находится "Аниор"?
Я только пожала плечами. Я не могу знать все на свете. По поводу местонахождения могу сказать одно — трасса для автобусов проходит не по нашему измерению. Может быть, это пространство — часть самого "Аниора". В любом случае, выйти за ворота крепости можно далеко не всегда, и всякий раз — в новое место. Вот и гадай — кочует ли школа по миру или просто меняет декорации.
Лай заерзала рядом и потом, словно набравшись смелости, задала вопрос:
— Скажи, а вы с Настей спите вместе?
Что?!
— С чего ты это взяла?
— Значит, показалось, — задумчиво кивнула Сироткина.
— Да почему это вообще пришло тебе в голову? — не успокаивалась я.
— Я же говорю — показалось.
— Из-за чего?
— Да так... — неопределенно сказала Лай. — Вы ходите постоянно вместе...
— Вы со Стеллой тоже. Или это правда что-то значит?
— Для нас — нет! — возразила она. — Я не знаю, как объяснить. Просто... вы гармонично смотритесь, что ли.
— Глупости, — решительно сказала я.
После такого шокирующего диалога оставаться рядом с Лай мне не хотелось, и я отправилась в Жилой корпус, на самый верхний этаж — девятый, где жили студенты. Последние мне были без надобности, но дело в том, что на их этаже располагался чудесный балкончик, о существовании которого мало кто знал — найти ведущий к нему проход было нелегко. Меня занесло туда совершенно случайно — в прошлом году вместе с одноклассницей я пошла к сестре другой одноклассницы за какими-то очень нужными конспектами, которых мы в итоге так и не получили. Зато, устав наблюдать за словесной баталией и решив побродить по этажу, я наткнулась на умеренно тайный балкон. Он был небольшим — шага четыре в длину и не больше двух в ширину, но красивым: пол здесь был не серым, как по всей школе, а выложенным яркой мозаикой, изображавшей не то цветы, не то какую-то абстракцию. Перила были коваными и не очень высокими — примерно метр от пола. На перилах развевались завязанные надежными узлами разноцветные атласные ленточки, принесенные невесть кем.
Когда бы я ни приходила сюда, балкон всегда пустовал, и потому он был прекрасным местом для того, чтобы прятаться от шумного мира. Мне редко бывало это необходимо, но сейчас наступило именно такое время.
Я провела несколько часов, глядя с высоты на двор, где сновали превратившиеся в крохотные точки люди.
— Грустишь? — вкрадчиво поинтересовалась Ишалес, появляясь рядом со мной.
— Нет, — ответила чистую правду я. Мне не было грустно, просто требовалось немножко отдохнуть от кипения жизни.
Кто бы позволил это сделать.
Ишалес по-хозяйски обняла меня за талию, проникая одной рукой под майку.
— Прекрати, — устало потребовала я, но напрасно — демоница пропустила мои слова мимо ушей, продолжая жарко дышать мне в шею.
Я сложила пальцы правой руки в незамысловатом жесте, который назывался "удар силой" и, чуть шевеля губами, произнесла активирующее слово. Ишалес отбросило к перилам.
— Я не хочу, — сказала я и поскорее покинула балкон, пока опомнившаяся демоница не стала вновь меня донимать.
Надо отдать ей должное — она не пыталась за мной последовать.
Мысли о людях вызывали отвращение — что ж, здравствуй, мизантропия, давно не виделись, как поживаешь? Вижу, что хорошо. Единственной, о ком думать было не противно, стала почему-то Настя. Придя к такому выводу, я заторопилась в свою комнату.
Кольчукова все еще была там, она лежала с закрытыми глазами и, кажется, спала, подложив книгу под щеку.
Я осторожно вытянула учебник из ее руки и наугад открыла его где-то в районе середины, попав в самый разгар увлекательного (для кого-то, не для меня) рассказа о подпространствах.
Вздохнув, я отложила книгу на стол. Впереди были несколько часов времени, которое мне нечем было занять.
Ночью я проснулась непонятно от чего, полежала с открытыми глазами и уснула снова, чтобы увидеть чужой сон. По крайней мере, из двух пятилетних девочек, которые в нем присутствовали, я узнавала только Настю.
Девочки играли в поле, на горизонте виднелась дорога, по которой иногда проезжали машины — крохотные, словно игрушечные. Стоял жаркий летний день, вовсю палило солнце, беспощадно заливая светом все вокруг. Девочки смеялись, носились друг за другом, спотыкаясь и падая в траву, но потом опять поднимались, чтобы продолжить игру в догонялки.
Сон был светлым и не по-настоящему радостным. После него утром я проснулась бодрой и в хорошем настроении, чего нельзя было сказать о Насте, у которой под глазами залегли темные тени.
— Доброе утро, — сказала я, садясь в постели.
— Утро добрым не бывает, — заявила она. — По-моему, я видела твой сон. Ты часто видишь кошмары?
Я уклончиво ответила:
— Не очень.
— Даже если не очень... Чтобы такое вспоминать каждую ночь... Жесть.
— А... что там именно было?
— Какой-то козел в синей ветровке. Хреновый колдун, очень хреновый, — с яростью произнесла Настя. — Проводника использовал на максимуме и даже больше, но ему это не помогало! Дебилоид, а все туда же лезет, в Высшую магию!
Чуть успокоившись, она добавила уже тише:
— Я не думала, что это так больно. И так страшно...
— Да, — невесело кивнула я. — А хуже всего то, что очень легко сойти с ума от боли.
Настя посмотрела на меня каким-то странным взглядом, который я не смогла расшифровать.
— Только не нужно меня жалеть, — поспешно предупредила я. — Это все позади благодаря тебе...
— Этого вообще не должно быть, — зло сказала она. — Рабство — дичайшее изобретение какого-то урода, которого язык не поворачивается назвать человеком. Занимаешься Высшей магией — имей мужество пропустить энергию через себя, тогда трижды подумаешь, а стоит ли? А то каждый мудак строит из себя великого волшебника за чужой счет!
Настя вздохнула и спросила:
— А тебе-то хоть что-то хорошее снилось?
— Да, — кивнула я. — Солнце, поле и ты с какой-то девочкой, причем вы обе маленькие.
— Поле, — задумчиво повторила она. — Хвала богам, что этот сон достался не мне — нечего травить душу. Та девочка была в розовом сарафане?
— Кажется, да...
— Значит, я правильно подумала, что это Кира, — с грустной усмешкой сказала Настя. — Та моя подруга, укатившая в Германию, которую я когда-то считала единственной настоящей... Мне так казалось. Когда она уехала и мы стали переписываться, стало понятно, что мы просто были близкими знакомыми, а еще нам нечего было делить. Но дружеские чувства, да и вообще чувства, должны держаться вовсе не на этом...
Она замолчала, а потом произнесла другим тоном:
— Мы опоздаем на урок, если не поторопимся.
Я не стала спорить, хотя в расписании первым стояла Общая магия, то есть, можно было не спешить. Не хочет больше говорить — это ее дело, она, кажется, и так злится на себя из-за излишней откровенности.
Я зевнула и пошла умываться.
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Рита/Настя, Стольф/Феликс (с 5 главы) и прочая массовка
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Фемслэш (юри), Романтика, Юмор, Драма, Фэнтези, Детектив, Психология, POV, Вампиры
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Секс с несовершеннолетними
Размер: Макси, 383 страницы
Кол-во частей: 42
Статус: закончен
Описание:
Современная магическая школа, в которой какая-то маньячка убивает учителей. Две девочки, каждая из которых - себе на уме. Друг от друга они требуют доверия, но делиться своими скелетами в гардеробах не желают. Одна из них - рабыня другой, однако проблем у нее значительно меньше, чем у госпожи, чья подозрительная семья покушается забрать у нее чуть ли не жизнь...
Посвящение:
Человеку, который никогда это не прочитает. Моему лучшему, но - увы - бывшему другу.
Глава 4, персиковая
Глава 4, персиковая
Мне снился кошмар, давно ставший привычным и много раз имевший место в действительности: нарисованные чужой кровью руны на моих запястьях, татуировка, сдавившая горло не хуже настоящего ошейника, и самое главное, без чего это не было бы так жутко — боль — тупая, острая, тянущая, резкая... Каждая клетка тела приносила свои, уникальные ощущения — одна словно горела, в другую тыкали иголкой, на третью капнули кислотой...
Проводник в ритуалах — незавидная роль. Через него идет, многократно умножаясь, сила мага, и это не проходит даром... Но сильно упрощает жизнь колдующему, ведь чем больше энергии вложено в заклинания, тем меньше становится значение опыта. Темные ритуалы требуют огромной концентрации и набитой многократным повторением руки. Использование проводника позволяет избавиться от этих сложностей...
Боль и страх. Мои кошмары незатейливы.
Я проснулась от того, что меня потрясли за плечо. Тут же, еще не открывая глаз, почувствовала, что щеки у меня мокрые от слез.
— Когда снится что-то плохое, часто лучше проснуться, чем досматривать, — сказала Настя, стоявшая надо мной.
— Да, — согласилась я, стирая пальцами слезы. — Спасибо.
— Всегда пожалуйста. Что тебе снилось?
— Не помню, — соврала я, садясь в кровати.
— Ты вся в себе и не расслабляешься в чужом обществе ни на секунду. Никому не доверяешь. Молчишь в разговорах. Ты хоть с Егором-то откровенна?
"Нет".
— Не совсем...
— Ты всегда такой была?
"Стала после лета".
— Я не обращала внимания.
— Ложь, — констатировала Настя.
— Ты можешь приказать мне говорить правду.
— Но не хочу. Мне не нужны рабы! И бессловесная тень рядом меня пугает.
— Извини, — сказала я.
— Почему ты меня боишься? Я что-то делаю не так? Скажи, я исправлюсь.
Меня пугает ее эксцентричное поведение, пугает то, что она странно добра ко мне, пугают ее родственники, которых я даже не видела...
— Все в порядке.
— Да что ты за человек?! Словно каменная стена!
Неправда, моя стена в лучшем случае из фанеры, если не из картона.
— Ладно, прости, что наехала, — вздохнула Настя. — Спокойной ночи.
И она пошла к своей кровати, беззвучно ступая по ковру. А меня не оставляло чувство, что я что-то сделала не так.
Утро обошлось без эксцесов. Единственное, в столовой на завтрак Настя ничего не ела, только выпила чай без сахара. Ну, ладно, в начале дня иногда не хочется есть. Но когда она не пришла на обед, это показалось мне странным.
Она сидела в комнате с ноутбуком на коленях, и по экрану, повинуясь движениям пальцев на клавиатуре, скакал какой-то мужик с мечом, выкашивая им толпы народа — от эльфов до гоблинов.
— Почему ты не ела? — робко спросила я — мало ли, отвлечется, а в игре мужику голову снесут.
— Я худею, — угрюмо сказала Кольчукова, не отрывая взгляда от компьютера.
Я не ослышалась? Худеет? Куда же дальше, и так одни кости...
— Зачем?
— С меня больше не спадает одежда.
Очень интересно, а должна?
— Но это же некрасиво, — осторожно заметила я.
— Значит, у меня извращенное понятие о прекрасном.
Она что, начиталась глянцевых журналов, в которых манекенщицы с голодными глазами рекламируют какие-то непонятные тряпки? Будь проклят дегенерат, придумавший, что девушка должна быть чуть толще щепки.
— Не отговаривай меня, — попросила она.
— Ты же в обморок упадешь, — растерянно сказала я.
— Нет.
Я открыла учебник по волхвованию, но продраться через колючие заросли знаний, не оставляя на них капель своей крови, что-то не получалось.
Настя продолжала играть, судя по звуку, мужик нашел автомат.
Не в силах выносить гнетущую обстановку, я выскользнула из комнаты и отправилась в Главную башню, которая сейчас, после уроков, была почти пуста.
К сожалению, здесь было мрачно и слишком тихо — мои шаги эхом отдавались от пола.
— Грустишь, солнце?
Я застыла как вкопанная. Ишалес...
Она не сподобилась найти себе одежду, так и ходила голой. Впрочем, с ее фигурой можно было себе это позволить.
— Хочешь, развеселю? — синие глаза сверкнули чуть насмешливо. Ишалес подошла вплотную и стянула с моих волос резинку, тут же зарываясь в них ладонью.
— Уже не шарахаешься? Хорошо, — усмехнулась она, обнимая меня за талию и чуть касаясь моих губ своими.
— Прекрати, — устало сказала я.
— Да ладно, сейчас найдем пустой класс и...
— Без меня, — я отпихнула ее.
— У тебя хоть раз секс-то был? — поинтересовалась Ишалес, подходя со спины и кладя мне подбородок на плечо. — Не оборачивайся гневно, я уже поняла, что нет. И не обижайся, я в человеческом теле впервые за семьдесят лет, вот и тянет на чужое тепло.
— Все равно, ищи его в другом месте, — решительно сказала я.
— Живых мертвецов глупо просить, чтобы согрели, а из нормальных людей меня видишь только ты.
Я поймала себя на том, что начинаю ее жалеть. И вообще, что я теряю...
Ишалес пинком распахнула дверь пустого кабинета алгебры, замок был, конечно же, закрыт, но для демоницы это не стало проблемой.
Ничего духовно-возвышенного в том, что произошло далее, не было — просто физическое удовольствие, но, кажется, мы обе остались довольны...
Что за канцелярщину я несу?! Первый раз в жизни заняться сексом — с девушкой, с демоном, и чтобы это понравилось?
Так или иначе, все, что я чувствовала, выходя из класса — запоздалое удивление и надежду, что теперь-то Ишалес оставит меня в покое. Если и повторять — то не с ней.
На следующий день Настя вела себя агрессивнее обычного, доводя до истерики учителей, она была в ударе. Наверное, из-за того, что второй день ничего не ела.
— Может, лучше сесть на диету, — предложила я, не выдержав. — Зачем же голодать?
— Диеты мне не помогают, — вздохнула она.
— Потому что ты уже похожа на наглядное пособие по биологии, — неожиданно для себя заявила я.
Настя тоже этого не ожидала, судя по удивленному взгляду. А я продолжила, уже морально готовясь к тому, что меня поставят на место:
— Ты всех окружающих считаешь толстыми?
— Нет, но окружающие — это окружающие, а я — это я.
— Ты вредишь своему здоровью, — выдвинула я аргумент.
— Ну, на это тем более плевать, — усмехнулась она, но совсем невесело. — Однако мне нравится, что ты со мною споришь.
— Остальные делают то же самое...
— Остальные мне не интересны, — безразлично отмахнулась Настя.
— А я?
— А ты — да.
— В каком смысле? — уточнила я, поскольку память о вчерашнем дне и участии в нем Ишалес была еще слишком сильна.
— Мне хочется с тобой общаться, я надеюсь, что мы подружимся.
Я устыдилась гадкой мысли.
— Не думай, что я хочу купить твою дружбу, — чуть смущенно сказала Настя. — Не сойдемся — значит, не судьба, кто я, чтобы спорить с ней...
— Зачем же сразу — не сойдемся, — нервно рассмеялась я.
Факт — у меня никогда не было настоящего друга, неважно, какого пола. Класс в обычной, немагической школе, в которой я проучилась восемь лет, сильно смахивал на серпентариум — все друг на друга шипели и пытались укусить. Фигурально выражаясь, разумеется. Какие уж там друзья, когда девочки за полученную на уроке пятерку на тебя смотрят волками и объявляют бойкот, а от мальчиков после окончания занятий спасаешься бегством, потому что на их не отягощенных интеллектом лицах прослеживается слишком активный к тебе интерес. Нет, все же в одиночку в такой атмосфере я бы не выдержала — была у меня одна хорошая знакомая, обеспечиващая прикрытие с тыла, но существовавшее между нами соперничество убивало возможное доверие в зародыше. Мы с ней были против мира, но не совсем по одну сторону баррикад.
Наверное, глупо вот так сразу верить Кольчуковой, однако я чувствовала, что она устала от того же, что и я. Недаром мы учились вместе раньше.
Иметь человека, с которым можно поделиться всем — это ли не счастье?
Сегодня у нас снова было волхвование, и количество преподавателей этого, как оказалось, удивительно сложного предмета увеличилось еще на одну единицу — в "Аниор" приехала внучка Лихобора Лютоборовича. Но о ее родственных связях с ним мы узнали позже, а тогда, в начале урока, только недоумевали, не понимая, кто эта полноватая синеволосая девица, с равной легкостью "построившая" и класс подростков, и своих непутевых коллег (уж не знаю, пожалела их Настя, или Селена Ингваровна не захотела выгонять только из-за прихоти наследницы рода Ольских, но, так или иначе, оба были здесь, притихшие и укрощенные храброй Варварой Мирославной, а именно так представилась синеволосая).
— Этих зовут Антон и Никита, — первым делом сказала она, выделяя голосом слово "этих". — Эти тоже считаются вашими учителями.
Мачо-рокер, оказавшийся Антоном, только посмотрел на Варвару взглядом а-ля "чтоб ты сдохла", но промолчал. Никита, который, кажется, вообще по характеру был флегматичен, и вовсе пропустил все мимо ушей, справедливо полагая, что нервные клетки не восстанавливаются.
— На сегодня вам задавали магию народов Крайнего Севера, а именно, самый простой из якутских обрядов — выход в транс с целью получения видений о ближайшем будущем. Кто это выполнил?
— Извините, но большая часть класса еще совсем не умеет колдовать! — воскликнула Слава.
— Молчать, адвокат маленьких дьяволов! Итак, весь класс не готов к уроку. Что из этого следует? Правильно, после окончания занятий вы все придете ко мне. Итак, тема сегодняшнего урока — расселение магических существ по климатическим поясам. В следующий раз дам по ней тест.
— Все, харе, дай, я объясню. Или Никита, он умный, — перебил ее Антон.
— А я дура?
— Еще какая, — кивнул Никита. Все же не очень хорошо она их "построила"...
— А вы, наверное, считаете себя гениями? Тогда почему у одного мыслителя в аттестате стояли сплошные трояки, а другой даже не всегда нормально у него списывал, чтобы не получить два?
— Итересно, откуда она это знает? — хмыкнула Настя, внимательно наболюдая за разворачивающейся сценой. — Подрабатывает в ФСБ на полставки, или это ее бывшие однокурсники?
Между тем, враждующие стороны не собирались поднимать белые флаги перемирия.
— Чмо крашеное, забейся в угол и сиди там! — рявкнул Антон.
— Это мой натуральный цвет, — спокойно ответила Варвара.
— У нее мать синьку пила во время беременности? — не утихомиривалась Настя.
— Тогда ты мутант, — развел руками Никита. — Бери ноги в щупальца и иди.
— Это ты у меня сейчас щупальцами обзаведешься! — пригрозила Варвара, вскидывая руки в боевую позицию.
— А у тебя станет на одну пустоту в мозгах больше, — заявил Антон, доставая пистолет. Бесцеремонно схватив за руку Никиту, он отбросил его себе за спину, одновременно беря на прицел Варвару.
Неужели и правда будет стрелять?
— Бесплатное кино, не хватает только попкорна, — вздохнула Настя. — Заказать, что ли... Рита, почему ты опять молчишь?
— Я в шоке, — честно призналась я.
Прогремел выстрел — пока что предупредительный, в потолок. Завизжали вокруг слабонервные, и противники, словно опомнившись, опустили руки.
— Ладно, хрен с тобой, веди, Сусанин, — бросил Варваре Антон, хватая Никиту и уводя в лаборантскую. Почти сразу оттуда послышался звон и звук бьющегося стекла. Кто-то из практикантов выматерился, и они закрыли дверь.
— А чем это они там будут заниматься? — громко, на весь класс, и с подозрением спросила Слава.
— Догадайся, — усмехнулась Настя. — Площадь, вон, уже расчистили.
— Цыц! — прикрикнула на них Варвара. — Что ж, эти так называемые учителя все равно ни на что не годились. Тему записали? Тогда пишите дальше подзаголовок: арктический пояс.
Из лаборантской снова донесся какой-то дребезг.
— Там, конечно, живут йети... Нет, эти двое не йети, они просто идиоты. Так вот, на севере... Последняя парта! Что вы так активно обсуждаете?
Сидевшие там Рома и Миша посмотрели на нее исподлобья и неожиданно разразились громким "гы-гы", ударяя ладонями по столешнице и чуть ли не плача от смеха.
— Дебилизм заразен? — поинтересовалась Варвара, что вызвало еще более бурную реакцию у мальчишек. — Что вас развеселило? Дайте мобильники, я тоже посмотрю.
Проявления радости стихли. Как по команде, Миша с Ромой принялись спешно выключать телефоны, но те резво упорхнули от хозяев, завершив свой полет в раскрытой ладони Варвары. Бросив взгляд на экраны, она сначала удивленно вскинула брови, а потом подняла глаза на Демченко с Апраксиным и зло осведомилась:
— Полагаете, похожа?!
Рома скромно промолчал, преданно глядя ей в область декольте, а Миша кивнул:
— Просто одно рыло! Ой.
— А ну, повтори, — Варвара взяла с учительского стола указку и, зажав ее на манер джедайского меча, двинулась к оратору.
— Извините, — тот пошел на попятный. — Но правда... Бляха муха, ну копия!
— Да что вы там обсуждаете? — не выдержала Настя. — А поделиться с общественностью?
— Мы... — начал Миша, но Варвара замахнулась указкой.
— Мы нашли ее фотку на порносайте, — выпалил Рома.
Сочетание красного лица и синих волос смотрелось очень непривычно.
— Это. Не. Я. — Звенящим от напряжения голосом сказала Варвара.
Из лаборантской раздалась новая нецензурная реплика, за которой последовал дикий грохот.
— Бля, стол сломали, — огорченно заявил оттуда Антон.
— Да что это такое? — заорала Варвара, бросаясь к прикрытой двери и рывком ее распахивая. Заглянув туда, она отпрянула, как ошпаренная, и, захлопнув дверь, прижалась к ней спиной. Благородный багрянец покрыл ее и без того красные щеки.
К сожалению, узреть то, что настолько ее поразило, нам не удалось, но мы могли строить предположения.
— Вы... — задыхаясь от возмущения, произнесла Варвара, повернувшись к двери, — вы...
Она зашла внутрь, закрывая дверь за собой.
В двери торчал ключ.
Миша Апраксин, встав со своего места, подошел к лаборантской и повернул его несколько раз в замке.
Наши одноклассники озадаченно притихли, и а этой тишине Настя расхохоталась.
— Дебил, — сказала она, чуть успокоившись.
Стоит добавить, что замки с дверями в "Аниоре" магические, и стандартные методы взлома, как путем заклинаний, так и банальной отмычкой, и даже грубой физической силой, не работают. Замок открывается ключом, каждый — своим, и только несколько человек из числа преподавателей владеют ключом от всех замков. Да еще директриса может свободно возникнуть из воздуха в любой точке пространства крепости, но это особый случай.
Тем временем, еще не догадывавшаяся о своем положении пленница вовсю распекала Антона с Никитой, не стесняя себя в выражениях. Наконец, ей это надоело, и она захотела выйти.
— В чем дело? Какая маленькая сволочь меня тут закрыла? Уничтожу! Сука! — и далее монолог Варвары перешел в совсем непечатное русло под непрерывное хихиканье учеников.
— Ну все, урок окончен, — проворчала Лай, сидевшая в соседнем ряду. — Если б только эта Мальвина заткнулась...
Но "Мальвина" не умолкала. Вскоре к ее прочувствованной речи присоединились и Антон с Никитой.
— Нас-то за что? — вопрошали они.
— Я пожалуюсь на вас завучу, малолетние ублюдки! — вопила Варвара.
— Ебнись с крыши! — вторили ей Антон с Никитой.
— Я буду убивать вас по одному!
— Заткнись, истеричка!
— Я начну с вас, двух уродов! — воскликнула Варвара напоследок и, видимо, принялась претворять в жизнь свое обещание. Раздался грохот, выстрелы, мат, а затем, неожиданно — кваканье.
Прозвенел звонок.
— Интересно, а к кому она сейчас испытывает большую неприязнь — к нам или к ним? — хмыкнула Настя, снимая сумку со спинки стула. — Если, конечно, это не она там квакает.
Окружив Мишу Апраксина, все мальчики дружески хлопали его по плечам, причем хлопали крепко, дабы оставить память о своей признательности надолго — в форме синяков.
На Основную магию мы шли в приподнятом настроении.
Багира же сегодня была не в духе.
— Доставайте листики и пишите тест, — с порога приказала она.
— С какой стати? — возмутилась в ответ Настя.
Багира отвлеклась от созерцания флакончиков лака для ногтей, батарея которых украшала ее стол, и глянула с ленивым удивлением на Кольчукову.
— Я так хочу, — убийственно честно ответила она.
— А ты нас чему-то научила, чтобы требовать? — вскинула брови Настя.
— Не нервничай, — фыркнула Багира. — Садись и пиши. Я поставлю тебе два и прощу хамство. И еще — называй меня на "вы".
— Ты опухла, — убежденно заявила Кольчукова, и ее поддержал класс, одобрительно зашумев.
— Хрен с вами, садитесь, — с досадой махнула рукой, украшенной акриловыми ногтями, Багира. — Учебник хоть раз открывали? Нет? Ну так откройте, прочитайте там что-нибудь. Завтра будет тест.
— Может, вы что-нибудь сами объясните? — спросила Лай, глядя на учительницу чуть исподлобья сквозь челку. Вид у нее был диковатый.
— Что именно? — Багира подвела глаза к потолку, демонстрируя, как ей все надоело.
— Например, технику заклинаний, хотя бы самых простых, — процедила Настя.
Да, это не помешало бы — лично я все позабывала с прошлого года, а остальные, многие из которых изначально ничего не знали, продолжали оставаться в неведении. Учебник — полезная вещь, не спорю, но разве кто-то сумеет, прочитав напечатанные строки, понять и поверить в то, что если сделать определенный жест и сказать несколько странно звучащих слов, можно вызвать на ладони огонек? Багира никогда особенно не напрягалась, но в этом году она расслабилась совсем.
— Ну, хорошо, — вновь снизошла она до общения с нами, — тогда будете по очереди упражняться в магии. Сами виноваты — превратите друг друга в сапоги с ушами, я помогать не буду. У кого хоть что-то получится, поставлю пять. Поехали по алфавиту...
И она, подозвав классный журнал, послушно прилетевший в ее ладонь, принялась вызывать всех по порядку. Мало-помалу дело дошло до меня. В принципе, задание было несложным — выбрать одно из упражнений учебника и правильно его выполнить.
Я взялась за изменение курса бумажного самолетика — самое легкое, что там было, поскольку опыт в колдовстве мне только предстояло приобрести.
Все прошло "на ура" — мое нехитрое оригами, летевшее поначалу криво, выпрямилось, а затем резко набрало высоту. Дальше я отвлеклась, чтобы посмотреть на Багиру, и самолетик упал на пол.
— Хорошо, — кивнула Багира.
Настя, когда пришла ее очередь, сделала все четыре имевшихся задания без видимых усилий. Интересно, а как далеко простираются ее магические познания? Кажется, она училась волшебству все же не с детства. Я бы сказала, что она колдует где-то на уровне второго класса...
На перемене я задала Насте этот вопрос.
— Да, где-то года полтора занимаюсь, — ответила она. — Мне рассказали, кто я такая, на мое четырнадцатилетие. Подарочек, блин. Я сразу начала готовиться. Перерыла фамильную библиотеку, облазила м-Интернет, в общем, сделала, что могла.
— Ясно... Только почему ты говоришь так, словно лучше бы тебе не рассказывали о магии? И почему сказали так поздно?
— Почему поздно — хрен их знает, но, правда, лучше бы молчали, уроды. Объяснить не могу — я не должна говорить... Да и не хочется, — Настя вздохнула, устало и как-то обреченно.
— Извини, что спросила.
— Хватит извиняться, сколько можно! Пойми, тебе необязательно держаться незаметно из-за твоего статуса. Приказывать тебе могу только я, а на кой черт мне это надо? А остальные даже по закону обязаны к тебе относиться как к свободной!
Да причем тут это... Я просто не знаю, как себя вести с Настей, которая срывается на всех подряд, но почему-то не на меня. Просто минувшее лето изменило мой характер, сделав его более замкнутым и скрытным. Просто я в растерянности...
Я кивнула в ответ.
— Ну вот, опять, — с легким раздражением сказала Настя. — Ты вообще живая?
Хороший вопрос, но я не могу на него с уверенностью ответить...
— Почему ты так хочешь похудеть, что уже третьи сутки не ешь? — спросила я совсем не в тему.
— Хочу и все, — пожала плечами Настя. — Кости — это красиво.
А скелет — идеал?
— Ну уж нет, не отмалчивайся! — воскликнула она, когда я повернулась, чтобы пойти к классу русского языка, до которого мы не добрались, остановившись возле окна в коридоре.
Настя догнала меня и схватила за руку.
— Ну, скажи, что ты думаешь! Что я сумасшедшая?
Ну да.
— Нет, что ты... — принялась возражать я.
— А я — сумасшедшая!
Проходившие мимо Юра Юркин и Миша с любопытством вытаращились в ее сторону. Настя показала им фак и отвернулась.
— Я, конечно, веду себя ужасно с точки зрения общественной морали, но у меня есть оправдание... да нет, оправданий быть не может — причина, по которой я себе это позволяю, не одергиваю себя, когда совсем зарываюсь. И я в самом деле не чувствую себя здоровой психически! А, что я распинаюсь, по ходу, мои слова ты не слышишь, хоть и слушаешь.
Слышу, понимаю и осознаю, но не могу заставить себя признаться в этом вслух. Прости, Настя... да, и за это очередное извинение — прости... я запуталась и растеряла ориентиры. Слишком уж навалилось все — нежданное обретение магических способностей, первый секс — с демоницей, твое желание подружиться, кошмары по ночам...
Я, наверное, смогу с этим разобраться, но нужно время.
Русский язык — один из немногих предметов, программа которых идентична программе немагических школ. Логично — что же тут менять?
Вел русский язык у нас колоритный мужичок по имени Рокот Валентинович. Невысокий, плотненький, он был обладателем шикарного носа и грузинского акцента. Когда он говорил, густые разноцветные усы над его верхней губой шевелились, наводя зрителей на мысль о многообразии шампуней от вшей. Тем не менее, русский язык Рокот знал неплохо и иногда даже говорил такие вещи, о которых мы, скромные ученики, понятия не имели. Правда, тут возникала еще одна проблема: полученную от Рокота информацию следовало делить на два, умножать на четверть, затем тщательно отфильтровывать от возможного бреда. Возможно, это делалось специально, чтобы ученики не теряли бдительности.
А еще Рокот Валентинович любил персики, но это так, к слову.
Когда мы недружно вошли в класс, наш преподаватель поливал маленькое деревце в керамическом горшке, торжественно водруженное в центр учительского стола. Деревце было персиковым, и, помнится, сажал он его в сентябре прошлого года, я даже видела этот процесс... Ну и вымахало же оно за лето, в последний раз, когда мы с деревцем пересекались, оно имело высоту не больше полуметра, а сейчас стало почти в два раза выше. Дело явно не обошлось без алхимических удобрений.
На наш класс Рокот обернулся с выражением легкого удивления на лице, и это при том, что он уже вел у нас урок в субботу. Что поделаешь, рассеянный человек.
— А, ну, вы садитесь, да, — выдал он со своим обычным акцентом и вернулся к поливанию персика. Наконец, когда оный был орошен по всем правилам, Рокот отставил лейку на подоконник и, взяв мел, вручную написал на доске число и слово "Повторение".
— Дарагые охотники за знаниями... — начал он. Ну, он и покруче заворачивал, помню что-то вроде "грызунов зачерствевшего до твердости камня сыра науки" в его исполнении.
— Мы сегодня пагаварым о средствах выразительности, — акцент "вилял", то пропадая, то появляясь вновь, а радужные усы весело и загадочно шевелились. — Кто скажет, что такое пэрыфраз?
— Порождение твоего нездорового разума, — тихо хмыкнула Настя. — Не знаю "пэрыфразов", знаю только перифраз. В качестве красивого слова.
— Пэрыфраз — это хорошо, — вздохнул Рокот мечтательно, усы его неожиданно встопорщились. — Но сынэкдоха лучше.
Я оглянулась — большая часть класса уже беззвучно смеялась. Доведут учителя, точно доведут, а кары его беспощадны...
— Пишите, — сказал Рокот, пока что игнорировавший смех. — Сынэкдоха — троп, разновидность мэтонимии.
— И все стало ясно, — кивнула Настя. — Троп. Как же я сразу не догадалась? Может, это из-за того, что я не знаю такого слова?
— Но это лырика, — вдруг заявил Рокот. — А нам нужна конкрэтика.
Он зачем-то потрогал свое деревце за листики и уверенно сказал:
— Будэм повторять. Глагол — харошая часть рэчи. Она нэ бываэт подлежащим, хотя подлежащим может быть много всякого.
Он сел за стол, отгородившись от нас горшком с деревом, и, вытащив из ящика секатор, принялся делать обрезку веточек, попутно пересказывая то ли нам, то ли все-таки персику хаотичный набор правил.
Следующие уроки казались странными из-за контрастирующей с уже увиденным адекватности преподавателей.
Когда мы с Кольчуковой вернулись в комнату, Настя окинула помещение спокойным взглядом и резюмировала:
— А телевизор мы так и не купили. Ну и черт с ним.
Она рухнула на кровать и достала из-под подушки какую-то книгу. Присмотревшись, я заметила на обложке цифру четыре.
— Это учебник для четвертого класса? — осведомилась я.
— Да, Общая магия. Трансформация предметов и изменение строения молекулярных решеток в веществах гораздо интереснее того, чем нас пичкают тут разные странные люди.
— А ты делаешь домашние задания? — "или только занимаешься непонятно чем целыми днями?" Я никогда не видела, чтобы она что-то писала из горы того, что хотели от нас учителя.
— Нет, все равно не проверяют, — отмахнулась Настя. — К тому же, это неинтересно.
— Что именно?
— Все, что происходит в этих стенах. Милое разнообразие в размеренный быт внесла только Египтянка, да и ту, видимо, поглотила рутина. Притихла...
— Ты что, хочешь, чтобы еще кого-то убили? — непонимающе спросила я.
— Было бы неплохо, — согласилась она. — И желательно — каким-нибудь странным способом. Мне скучно.
Иди развлекись, а не сиди тут по полдня.
— Мне вообще скучно жить, — продолжила Настя. — Как до вхождения магии в мою повседневность, так и после. Поначалу увлекло, а потом я привыкла. Иногда мне кажется, что я разучилась удивляться.
Полюбовавшись непониманием на моем лице, она усмехнулась:
— Не слушай, я плету что-то не то.
И вновь уткнулась в книжку.
Скучно жить... Мне когда-то тоже было скучно, пока не стало сначала весело, а потом — страшно. После наступил период, когда я и вовсе об этом не задумывалась — было не до того.
— Жизнь длинная, рано или поздно она станет интересной, — сказала я.
— Длинная, как же, — мрачно усмехнулась Настя, не поднимая головы. — И насчет ее интересности — черта с два наступят эти светлые времена, по крайней мере, для меня — не такой я человек.
— Кто же тогда "такой"? — спросила я.
— Ты, к примеру. Ты хочешь спокойной жизни, поэтому ее у тебя не будет. Каждому дают только то, чего он не хочет.
Прекрасное мировоззрение. Приняв его, можно с чистой совестью лезть в петлю, морально готовясь к тому, что покончить с собой не удастся — ведь того, чего хочется, никому не дают!
Я вздохнула и достала учебник по алхимии с тетрадью. Размышления о жизни и смерти хороши только тогда, когда больше нечем заняться.
Когда в глазах стало рябить от формул, я отложила алхимию в сторону, и тут мне в голову пришла идея:
— Настя, можешь дать ту книгу про демонов?
— Да запросто, — она спрыгнула с кровати и вытащила знакомый томик из шкафа. — Я, кстати, до сих пор не пойму, что мы тогда сделали не так. Пусть опыта ни у кого не было, моя сила должна была это компенсировать! У меня очень высокий уровень магической энергии, я думала, его будет достаточно...
Она махнула рукой и отдала мне книгу, не ведая, что убивается напрасно и что демон на самом деле пришел. Возможно, надо было рассказать Насте об Ишалес, но я не решалась этого сделать. Ладно, поробую справиться сама.
Беглое прочтение описания ритуала лишило меня всяких надежд на легкое избавление от демоницы — она могла уйти обратно только если этого хотела и я и она одновременно.
Далее. Видеть ее, слышать и ощущать прикосновения могли только магические звери, условно живые условные мертвецы (к примеру, вампиры или навьи) и оборотни. Для людей Ишалес не существовало. Что ж, в школе не так уж много тех, кто способен ее обнаружить, тем более, что она и сама не очень-то афиширует свое присутствие. Почему, интересно? Наверное, если ее увидит кто-то из учителей, которые не относятся к категории нолей без палочки в плане магических умений, он найдет способ ее изгнать, а ей этого не хочется. Чтобы это понять, достаточно вспомнить ее жутковатую фразу про тепло.
Надо активно искать способ избавиться от Ишалес. Найти что-то по теме в нашей отцензуренной библиотеке будет непросто, но если я начну брать книги по этой тематике у Насти, это вызовет подозрения...
Беда.
Я откинулась спиной на кровать и стала рассматривать потолок — высокий, серый, с паутиной в углах, но гладкий, никаких трещин.
Когда мне это наскучило, я перевела взгляд на Настю, ссутулившуюся над учебником четвертого класса. Вид у нее был предельно сосредоточенный — вполне понятно, как правило, учебники пишут до выверта мозговых извилин заумно.
Неожиданно я вспомнила о Егоре. Куда он пропал? Может, просто я не выгляжу в его глазах достойной собеседницей? Жаль, он мне понравился.
Я медленно встала с постели и вышла из комнаты. И почему только мне показалось, что Настя бросила на меня быстрый и немного тоскливый взгляд?
Оказавшись во дворе, я оккупировала лавочку и снова погрузилась в созерцание того, что было наверху, в данном случае — неба, стандартно-серого, лишь в том месте, где находилось солнце, разливалось слабое сияние.
Делать ничего не хотелось, и мысль о том, что когда-нибудь придется встать и куда-то пойти, удручала.
— Скучаешь? — осведомились сзади, нарушая мой покой.
Лай обошла лавку и села рядом, подобрав полы длинной черной юбки до щиколоток — и как ей только не жарко в таком одеянии?
— Ты не знаешь, что за стенами? — спросила она, и я не сразу сообразила, о чем речь:
— Какими?
— Этими, крепостными, — Лай кивнула в сторону ближайшей к нам стены из серого камня.
— Не знаю.
— И где мы ехали на автобусах? Я помню, там были степи. Где находится "Аниор"?
Я только пожала плечами. Я не могу знать все на свете. По поводу местонахождения могу сказать одно — трасса для автобусов проходит не по нашему измерению. Может быть, это пространство — часть самого "Аниора". В любом случае, выйти за ворота крепости можно далеко не всегда, и всякий раз — в новое место. Вот и гадай — кочует ли школа по миру или просто меняет декорации.
Лай заерзала рядом и потом, словно набравшись смелости, задала вопрос:
— Скажи, а вы с Настей спите вместе?
Что?!
— С чего ты это взяла?
— Значит, показалось, — задумчиво кивнула Сироткина.
— Да почему это вообще пришло тебе в голову? — не успокаивалась я.
— Я же говорю — показалось.
— Из-за чего?
— Да так... — неопределенно сказала Лай. — Вы ходите постоянно вместе...
— Вы со Стеллой тоже. Или это правда что-то значит?
— Для нас — нет! — возразила она. — Я не знаю, как объяснить. Просто... вы гармонично смотритесь, что ли.
— Глупости, — решительно сказала я.
После такого шокирующего диалога оставаться рядом с Лай мне не хотелось, и я отправилась в Жилой корпус, на самый верхний этаж — девятый, где жили студенты. Последние мне были без надобности, но дело в том, что на их этаже располагался чудесный балкончик, о существовании которого мало кто знал — найти ведущий к нему проход было нелегко. Меня занесло туда совершенно случайно — в прошлом году вместе с одноклассницей я пошла к сестре другой одноклассницы за какими-то очень нужными конспектами, которых мы в итоге так и не получили. Зато, устав наблюдать за словесной баталией и решив побродить по этажу, я наткнулась на умеренно тайный балкон. Он был небольшим — шага четыре в длину и не больше двух в ширину, но красивым: пол здесь был не серым, как по всей школе, а выложенным яркой мозаикой, изображавшей не то цветы, не то какую-то абстракцию. Перила были коваными и не очень высокими — примерно метр от пола. На перилах развевались завязанные надежными узлами разноцветные атласные ленточки, принесенные невесть кем.
Когда бы я ни приходила сюда, балкон всегда пустовал, и потому он был прекрасным местом для того, чтобы прятаться от шумного мира. Мне редко бывало это необходимо, но сейчас наступило именно такое время.
Я провела несколько часов, глядя с высоты на двор, где сновали превратившиеся в крохотные точки люди.
— Грустишь? — вкрадчиво поинтересовалась Ишалес, появляясь рядом со мной.
— Нет, — ответила чистую правду я. Мне не было грустно, просто требовалось немножко отдохнуть от кипения жизни.
Кто бы позволил это сделать.
Ишалес по-хозяйски обняла меня за талию, проникая одной рукой под майку.
— Прекрати, — устало потребовала я, но напрасно — демоница пропустила мои слова мимо ушей, продолжая жарко дышать мне в шею.
Я сложила пальцы правой руки в незамысловатом жесте, который назывался "удар силой" и, чуть шевеля губами, произнесла активирующее слово. Ишалес отбросило к перилам.
— Я не хочу, — сказала я и поскорее покинула балкон, пока опомнившаяся демоница не стала вновь меня донимать.
Надо отдать ей должное — она не пыталась за мной последовать.
Мысли о людях вызывали отвращение — что ж, здравствуй, мизантропия, давно не виделись, как поживаешь? Вижу, что хорошо. Единственной, о ком думать было не противно, стала почему-то Настя. Придя к такому выводу, я заторопилась в свою комнату.
Кольчукова все еще была там, она лежала с закрытыми глазами и, кажется, спала, подложив книгу под щеку.
Я осторожно вытянула учебник из ее руки и наугад открыла его где-то в районе середины, попав в самый разгар увлекательного (для кого-то, не для меня) рассказа о подпространствах.
Вздохнув, я отложила книгу на стол. Впереди были несколько часов времени, которое мне нечем было занять.
Ночью я проснулась непонятно от чего, полежала с открытыми глазами и уснула снова, чтобы увидеть чужой сон. По крайней мере, из двух пятилетних девочек, которые в нем присутствовали, я узнавала только Настю.
Девочки играли в поле, на горизонте виднелась дорога, по которой иногда проезжали машины — крохотные, словно игрушечные. Стоял жаркий летний день, вовсю палило солнце, беспощадно заливая светом все вокруг. Девочки смеялись, носились друг за другом, спотыкаясь и падая в траву, но потом опять поднимались, чтобы продолжить игру в догонялки.
Сон был светлым и не по-настоящему радостным. После него утром я проснулась бодрой и в хорошем настроении, чего нельзя было сказать о Насте, у которой под глазами залегли темные тени.
— Доброе утро, — сказала я, садясь в постели.
— Утро добрым не бывает, — заявила она. — По-моему, я видела твой сон. Ты часто видишь кошмары?
Я уклончиво ответила:
— Не очень.
— Даже если не очень... Чтобы такое вспоминать каждую ночь... Жесть.
— А... что там именно было?
— Какой-то козел в синей ветровке. Хреновый колдун, очень хреновый, — с яростью произнесла Настя. — Проводника использовал на максимуме и даже больше, но ему это не помогало! Дебилоид, а все туда же лезет, в Высшую магию!
Чуть успокоившись, она добавила уже тише:
— Я не думала, что это так больно. И так страшно...
— Да, — невесело кивнула я. — А хуже всего то, что очень легко сойти с ума от боли.
Настя посмотрела на меня каким-то странным взглядом, который я не смогла расшифровать.
— Только не нужно меня жалеть, — поспешно предупредила я. — Это все позади благодаря тебе...
— Этого вообще не должно быть, — зло сказала она. — Рабство — дичайшее изобретение какого-то урода, которого язык не поворачивается назвать человеком. Занимаешься Высшей магией — имей мужество пропустить энергию через себя, тогда трижды подумаешь, а стоит ли? А то каждый мудак строит из себя великого волшебника за чужой счет!
Настя вздохнула и спросила:
— А тебе-то хоть что-то хорошее снилось?
— Да, — кивнула я. — Солнце, поле и ты с какой-то девочкой, причем вы обе маленькие.
— Поле, — задумчиво повторила она. — Хвала богам, что этот сон достался не мне — нечего травить душу. Та девочка была в розовом сарафане?
— Кажется, да...
— Значит, я правильно подумала, что это Кира, — с грустной усмешкой сказала Настя. — Та моя подруга, укатившая в Германию, которую я когда-то считала единственной настоящей... Мне так казалось. Когда она уехала и мы стали переписываться, стало понятно, что мы просто были близкими знакомыми, а еще нам нечего было делить. Но дружеские чувства, да и вообще чувства, должны держаться вовсе не на этом...
Она замолчала, а потом произнесла другим тоном:
— Мы опоздаем на урок, если не поторопимся.
Я не стала спорить, хотя в расписании первым стояла Общая магия, то есть, можно было не спешить. Не хочет больше говорить — это ее дело, она, кажется, и так злится на себя из-за излишней откровенности.
Я зевнула и пошла умываться.
@темы: Ориджиналы, "Мгла", Древности, Творчество