"Мгла", глава 8

[meskenet]

Автор: Meskenet
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Рита/Настя, Стольф/Феликс (с 5 главы) и прочая массовка
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Фемслэш (юри), Романтика, Юмор, Драма, Фэнтези, Детектив, Психология, POV, Вампиры
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Секс с несовершеннолетними
Размер: Макси, 383 страницы
Кол-во частей: 42
Статус: закончен

Описание:
Современная магическая школа, в которой какая-то маньячка убивает учителей. Две девочки, каждая из которых - себе на уме. Друг от друга они требуют доверия, но делиться своими скелетами в гардеробах не желают. Одна из них - рабыня другой, однако проблем у нее значительно меньше, чем у госпожи, чья подозрительная семья покушается забрать у нее чуть ли не жизнь...

Посвящение:
Человеку, который никогда это не прочитает. Моему лучшему, но - увы - бывшему другу.

Глава 8, суматошная

Глава 8, суматошная

Сумбур. Именно так — только так! — можно было охарактеризовать творившееся в моей глупой голове в остаток этих злополучных каникул. Не находилось ровным счетом ничего, на что можно было отвлечься, в чем можно было забыться, отрешиться от назойливых мыслей. Браться за учебники в каникулы — глупо, а больше такой фундаментально загружающей деятельности я придумать не могла. Я вообще мало думала не о Насте.

Настя была рядом всегда. Логично — куда деться в пятидесяти квадратных метрах пространства? А если мы выходили из квартиры, то, опять же, вместе — в магазин, кино или просто погулять. Спали в одной кровати. Из меня получилась бы великая актриса — я продолжала играть подругу, причем успешно. Но во что же мне это обходилось...

Приди ко мне Ишалес, я бы, наверное, обрадовалась. Ну, впрочем, не ислючено, что я бы просто дала ей по морде.

Мне хотелось всего и сразу — секса, нежности, доверия... Последние два аспекта в той или иной мере присутствовали в наших отношениях, хотя насчет доверия я не уверена — я скрываю свои чувства, она — что-то страшное, при этом обе шифруемся так старательно...

Особенно трудно было по ночам. Настя всегда спокойно засыпала, прижавшись ко мне, а вот я в объятия Морфея не спешила. Как тут уснуть, когда она совсем близко, наклонись над ней — почувствуешь дыхание, проведи словно невзначай по талии под тонкой ночнушкой и чуть выше — ощутишь под пальцами косточки ребер? Сколько сил я тратила, чтобы угомонить все эти совершенно лишние порывы... А соблазн прикоснуться к ее губам, пока она спит? Я ведь еще помню, каково это.

Чертова бутылочка. Чертово слово "нельзя". Проклятая моя собственная несмелость — если бы я ей сказала, Настя бы хоть из кровати меня выгнала — все легче. А может, свела бы общение до минимума, отселила бы в гостиницу — пока не одумаюсь...

От таких мыслей становилось страшно. Все-таки это счастье — лежать с ней в обнимку, не совсем по-дружески... Как же я буду в "Аниоре"? Там-то такое явно прекратится.

А может, она бы поняла? И даже приняла, мало ли... И я зря страдаю... Нет, так думать опасно — повышается возможность упустить контроль, сказать или сделать что-то, что меня выдаст.

Так сложно было подавить желание обнять ее за плечи, когда она с трагичным выражением лица что-то пыталась готовить на кухне и стояла у плиты, мучительно соображая, почему все пригорело на этот раз... Обнять за плечи, утешить, когда она была грустной — а так часто бывало, особенно после визитов ее бабушки, которую Настя так и не впустила в квартиру ни разу. Попросить рассказать, что ее так беспокоит и из-за чего она ненавидит свою семью.

Я чувствовала себя обманщицей — она-то считает меня только подругой, а я...
Короче говоря, каникулы не удались. И в "Аниор" я вернулась неудовлетворенная и раздражительная, что, впрочем, опять же держала в себе. Но в школе у меня хоть был шанс отвлечься.

Вечером первого дня нас всех собрали в "банкетном" зале — все параллели всех пяти классов, зал при этом расширили с помощью подпространства. И Селена Ингваровна сообщила нам о предстоящем обмене:

— За две недели до Нового года "Аниор" и Сибирский магический колледж традиционно обмениваются учениками — по десять из каждой параллели. Желающие могут записаться у Олимпиады Михайловны. Те же, кто остается, должны подготовиться к встрече гостей и не ударить в грязь лицом перед ними. Необходимо подготовить большой концерт к их прибытию...

Да, вот на это я и рассчитывала — вторая четверть каждый год получалась суматошной и нервно-веселой из-за предстоящей встречи сибиряков. Надо как-то исхитриться и принять в общественной жизни непосредственное участие вместо того, чтобы, как обычно, отсиживаться в уголке. Нет уж, на этот раз не выйдет, я знаю. А вот загружусь по горло всякой глупой организационной суетой — и не останется сил на всякие вредные мечтания.

Во второй день второй четверти на втором уроке в кабинет волхвования, где находился наш класс, ввалились двое старшеклассников — без стука и предупреждения. Лихобор Лютоборович посмотрел на них грозным взглядом — он как раз любовно вычерчивал на доске схему разновидностей камней, из которых можно было изготавливать амулеты, и прерывать его было чревато. Но старшеклассникам было плевать.

— Рит, я не пойму, они мальчики или девочки? — спросила Настя, удивленно разглядывая их.
— Кажется, они разнополые, — с сомнением ответила я. И впрямь, невысокий парень с длинными волосами и коротко подстриженная суровая девушка в мешковатой футболке и джинсах заставляли напрячь мозг, чтобы определить их гендерную принадлежность.

— Мы от Олимпиады Михайловны, — радостно объявил вроде бы мальчик. — Нам надо записать, кто староста класса и ее помощник. Эти несчастные... — под тяжелым взглядом напарницы он поправился:

— Они будут управляться с самодеятельностью в классе.

— После урока! — гаркнул на него Лихобор. — Перечерчивайте с доски, чада мои, перечерчивайте!

— У нас вообще еще нет старосты. И классного руководителя нам не назначили, — сказала Слава.

— Тьфу, опять к первоклашкам занесло, — сплюнула девушка. — Пошли отсюда.

И они пошли.

В "Аниоре" традиционно староста и классный руководитель подбирались в начале второй четверти — считалось, что за первую все более-менее познакомятся и выбор будет более осознанным. На деле он осознанным не бывал никогда — назначение проходило методом тыка. Кстати, когда оно будет у нас?

— Начертили? Пишем определение: оберег — это... — продолжал урок Лихобор. Я скучала и косилась на Настю — та рисовала на полях тетрадки сердечки вперемешку с чертиками, и была этим занятием серьезно увлечена. Я видела ее профиль, и мне хотелось, невзирая на статистов-присутствующих, поцеловать ее. Что же это такое, надо срочно вызываться на должность старосты — там припрягут так, что успевай только управляться, ничто другое в голову просто не влезет.

На основной магии Багира в самом начале урока лениво объявила:

— Я ваш классный руководитель, а теперь скажите, кто будет старостой и его помощником?

Она оглядела класс и фыркнула:

— Лес рук.

Да уж, кроме меня на это сомнительное место претендовала только Слава. Что ж, ей положено — она по натуре своей общественница.

— Ну и ладно. Две штуки хватит, — сказала Багира. — Слава — староста, Рита помощница. Хоть не пришлось силой заставлять, и на том спасибо. А теперь открывайте учебники и берите у меня на столе гусиные перья — будете ими писать.

Полюбовавшись на вытянутые лица, она усмехнулась:

— Шутка. К концу урока перья должны из грязно-белых стать чисто-черными. Делайте с ними что хотите, кто не справится — два.

И она достала из ящика стола "Космополитан".

— Может, их просто покрасить? — задумчиво спросила Настя. — Рита, ты сумеешь наколдовать краску?

— Нет, — ответила я. — Это делается не так, все гораздо проще...

— Объясни тупой подруге.

Я объяснила. После этого Настя выкрасила перо в гламурный розовый. Я верю, что это получилось случайно, потому что специального заклинания для этого ей взять было неоткуда.

— Екарны бомбей, — грустно вздохнула она. — Рит, а ты можешь как-нибудь сие исправить?
Через десять минут попыток я признала, что легче наколдовать баночку черной гуаши и решить проблему топорным путем. От моих усилий и без того весьма жизнерадостный цвет становился еще насыщеннее.

— Твою дивизию, — хмуро прошипела Настя, гипнотизируя злополучное перо взглядом. — Глупая часть птицы, немедленно почерней!

Но перо оставалось глухо к ее призывам.

Когда до конца урока осталось семь минут, Багира отложила "Космополитен" и пошла смотреть, что у кого вышло. На мой темно-серый результат она скривилась:

— Сойдет, пять с минусом, у других еще хуже... Бля!

Над Настиным пером она зависла, растерянно хлопая нарощенными ресницами.

— Кольчукова, как у тебя ЭТО родилось?

— Спонтанный всплеск творческой энергии, — развела руками Настя.

— Блин, — Багира начала смеяться. — А-ха-ха... Нет, ну это пять с плюсом... Однозначно! Я тебе реально поставлю пятерку, а перышко сохраню на память.

— Ну, могло быть и хуже, — философски пожала плечами Кольчукова, и в этот момент мне захотелось ее крепко-крепко обнять, настолько родной и милой она выглядела.

Лечиться, лечиться, лечиться!

На перемене ко мне подошла Слава.

— Нам с тобой надо к Мишке, прямо сейчас, — заявила она. — Большая перемена, всеобщий сбор. Я не понимаю, почему ты решила участвовать? Всегда была такая тихая...

— Захотелось, — отрезала я.

— Удачи, — сказала Настя мне вслед. — У меня такое подозрение, что она тебе пригодится.
Кольчукова была права — сколько дел на меня пытались повесить! Даже если бы я выполняла все эти поручения без перерывов на сон, еду и уроки, я бы не справилась. И потому большую часть заданий я отфутболивала Славе, которая, в свою очередь, валила все на плечи коллег из "бета" и "гамма" классов. Но даже так фронт работ впечатлял — каждый ученик нашего первого "альфа" обязан был участвовать в предстоящем мероприятии, а в какой форме проявится наше участие, приходилось решать нам. Кроме этого, на нашей совести были все декорации к их номерам, репетиции и прочие организационные моменты. Хорошо, что удалось отбрыкаться от участи координатора по всем первым классам...

Следует признать, что забот на свою... хм, жизнь, я нашла достаточно. Какая уж тут любовь неземная, когда надо как-то задействовать почти тридцать человек в концерте? Пусть я не староста, но на меня тоже свалилось немало.

Вернулась к занятиям я только в середине четвертого урока. Рокот Валентинович уставился на меня с укоризной, но в класс пустил, видимо, его просветили насчет того, где я была.

Я мышкой скользнула к своему месту.

— Тэпэрь повторите то, что я вам сказал, — обратился к классу Рокот. — Ну, кто объяснит правила правопысания прыставок? Никто? Тогда пишитэ дыктант.

Зашуршали листы тетрадок. Одноклассники сдались без боя, надеясь наобум расставить встретящиеся приставки более-менее верно. Отвечать устно никто не захотел.

— Число — бэз точки. Дыктант — бэз точки. Первое прэдложэ-эние, — Рокот с подвыванием зевнул, погладил подросшее персиковое деревце по верхней ветке и начал:

— Вчэра мой дэдушка прэставился. Это произошло в полдэсятого утра.

Кажется, текст диктанта рождался прямо на ходу, в голове учителя.

— Рит, "полдесятого" — слитно или через дефис? — шепотом спросила Настя.

— Слитно.

— Точно. Я тундра, — самокритично вздохнула она и принялась замазывать неудавшееся слово корректором. — Что на сходке говорили?

— Да так, в основном распределяли обязанности, — ответила я.

— Дэдушка умирал в муках, — оптимистично продолжал Рокот. — Хватая ртом воздух, он страшно выкатывал из орбит глаза и хрипло шептал завещание. Бэзутешные родичи собрались у его смэртного одра и толкали друг друга локтями, вслушиваясь в слова старичка. А он повторял одно и то же: "Завещаю квартыру государству, сбэрежения банку, а вам — фигу". Но родствэнники не расстраивались — нотариально завэренная копия завэщания хранилась в несгораемом сейфе, и в ней никто нэ был обделен...

Фантазия Рокота сегодня била ключом. Несчастный старичок, умирая, подполз к несгораемому сейфу и сжевал документ на глазах обалдевшей семьи. Тогда они начали угрожать ему и заставлять писать все по-новой, а он хохотал и до самой смерти кричал: "Обломитесь, обломитесь!"

Звонок оборвал словоизлияния Рокота Валентиновича, собравшегося было описывать загробную жизнь дедушки, и мы вышли из класса, сдав тетради и оставив учителя наедине с персиком.

— Психи окружают нас, — хмыкнула Настя. — Скажи, а в грядущем апокалипсисе все будут участвовать?

— Ты о концерте?

— О чем же еще? — хмыкнула она.

— Все. Собственно, мы со Славой должны это обеспечить.

— Ну, хоть не так обидно будет. Мне-то позора не избежать — представляешь, меня хотят сделать солисткой в танце. Танец у нас знают только два с половиной человека — я, Лай и Рада, но Рада на своей волне, она игнорирует музыку и движется в своем ритме.

— Ну, за эту четверть вы доучите танец...

— Ага. Вчера нашу группу фламенко выгоняли из тренировочного зала стриптизеры во главе с Багирой. А пока мы с ними сражались, зал оккупировали танцовщицы живота. И я думаю, дальше будет еще больше претендентов.

Я мысленно хихикнула, вообразив себе эту картину. Когда я в прошлом году занималась стрип-пластикой, во второй четверти за пять подходящих для тренировок залов тоже шли эпические схватки...

Мы подошли к классу географии, и у меня знакомо заскребло на душе — неужели Бешеная Египтянка возобновила свою деятельность?

Я не стала ничего говорить. К кабинету мы с Настей подошли первыми, вокруг никого не было. Самым разумным решением, конечно, было бы дождаться одноклассников, но мне слишком хотелось убедиться в ложной природе собственных подозрений, и я потянула на себя входную дверь.


— А-а-а! – вопль из моей груди вырвался как-то непроизвольно. Олимпийская Мишка лежала на полу неподалеку от входа, видно, потеряв сознание, а перед доской друг напротив друга стояли учительница боевой магии Эльвира... не помню отчество, она у первых классов ничего не ведет... и фигура в черном плаще с капюшоном и маске.

На мой крик Египтянка обернулась, и Эльвира ударила по ней каким-то заклинанием. Египтянка ушла от него прыжком через парту. Ее плащ взметнулся, позволяя увидеть на голой щиколотке правой ноги татуировку — крылатую змею, окольцовывавшую ногу.

— Стой, стерва! — рыкнула Эльвира, закатывая рукава. Но Египтянка показала ей неприличный жест и растаяла в воздухе, наплевав на то, что телепортироваться в школе невозможно ни для кого, кроме директора... Впрочем, помнится, Настина охрана тоже не обращала внимания на этот запрет...

— Ни хрена себе! — воскликнула у меня за спиной Кольчукова.

— А то, — кивнула Эльвира. — Гляньте, что с этой коровой, девочки, а я пойду за КИСами. И никуда не уходите — пройдете свидетелями.

— Корова — это душевно, — хмыкнула Настя, подходя к неподвижной Олимпийской Мишке, когда за Эльвирой закрылась дверь.

Мишка открыла глаза и слабо спросила:

— Я умерла? Я на небесах?

— Конечно, — кивнула склонившаяся над ней Настя. — А мы — ангелы божьи.

— Нет, вы черти из Преисподней! — неожиданно завизжала завуч и, вскочив на ноги, пронеслась мимо меня, чуть не сбив с ног, в коридор.

— Оставьте меня, исчадия ада! — донесся ее истерический вопль оттуда.

— Перенервничала, — сделала вывод Настя. — Глючит.

— Неужели тут и в самом деле была... — я смутилась, осознав глупость вопроса.

— Нет, косплей, — фыркнула Кольчукова. — Решила какая-нибудь старшекурсница выпилить нелюбимую училку и сделала закос под Египтянку... Включи мозг, Рита. Кроме этой коварной мстительницы, никто артефактную маску, которой пара тысяч лет, не носит.

— Я не знала, что она артефактная.

Настя пожала плечами и попросила:

— Не говори КИСам о татушке. Ты ее видела?

— Да, — кивнула я.

— Любопытно, согласись. Маги очень редко делают татуировки по своей воле...

— Но я не слышала, чтобы рабам клеймили ноги, — сказала я. — Да и не похож узор на рабский.

— Вот я и говорю — любопытно. Ладно, книжечка с картинками еще у меня, потом посмотрим, проверим...

— А почему ты не хочешь, чтобы о татуировке узнали КИСовцы, ты кого-то сама подозреваешь? — запоздало поинтересовалась я.

— Подозреваю — громко сказано. Но ты помолчи, хорошо?

— А как же Эльвира?

— Ей с того ракурса не было видно, — отмахнулась Настя.

— Ладно, а...

— О подозрениях не скажу — боюсь сглазить. А вдруг не на ту подумала?

И она замолчала, обозначив конец обсуждений.

Через пару минут в класс влетел ударный отряд КИСов в камуфляжной форме-хамелеоне, тут же принявшей цвет местной обстановки.

— Руки за голову! — заорали они нам. — Стать лицом к стене! На пол!

— Вы бы определились, — косо посмотрела на них Настя. — Как-то вы несогласованны и непоследовательны в своих действиях.

— Им вредно думать, — сказала Ирен, неторопливо входя в кабинет. — О, девочка, которая одним махом все мои трехслойные защиты побивахом, и ее подруга... И как вас сюда занесло?

— Мы шли на урок, — сказала Настя.

— Ясно. А где трупы? Где расчлененка и загадочные послания? Эльвира Олеговна, зачем вы спугнули нашу египетскую подругу? Мне ведь теперь не к чему применять дедуктивный метод!

Эльвира молча хлопала глазами, в которых читалось желание отправить Ирен к психотерапевту.

— Нет, тут кроме свидетелей-то и пристать не к кому, — не унималась рыжая. — Так, вы две, имена, быстро!

— Маргарита Евсеева.

— Анастасия Кольчукова-Ольская.

— О-о, — протянула Ирен, глянув на Настю с интересом. — Итак, что тут было? Версию Эльвиры Олеговны я слышала, меня не впечатлило.

— Египтянка отвлеклась на нас, учительница ее чем-то шарахнула, не попала, Египтянка смылась, — очень лаконично описала произошедшее Настя.

— Негусто. А ты что скажешь, Маргарита?

— То же самое, — ответила я.

— О да, не умеете вы красочно обыгрывать события. Вот рассказали бы о том, как героически защищали любимых преподавателей... — покачала головой Ирен.

— И что было бы? — осведомилась Кольчукова.

— У меня был бы повод сказать вам: "Не завирайтесь". О'кей, а где ваша географичка?

— Приняла нас с Ритой за чертей и убежала, — хмыкнула Настя.

— Супер. Слышали, деграданты? — обратилась Ирен к своим подчиненным. — Найти Олимпиаду Михайловну и привести сюда. Одна нога здесь, другая там... Куда головы понесли? Оставьте здесь, не носите лишнюю тяжесть!

— Почему вы так с ними обращаетесь? — спросила Настя.

— Как?

— Оскорбляете через слово, унижаете.

— Да разве ж это унижение? — удивилась рыжая. — Вот если бы я заставила их надеть на голову трусы и ходить так по школе — тогда да. Кстати, а это идея...

— Вы не ответили.

— Их одухотворенные лица вгоняют меня в депрессию. И вообще, отправлять такого ценного сотрудника, как я, с такими дуболомами — это неэффективно. А, собственно, чего вы тут стоите, дамы? Идите, займитесь чем-нибудь полезным, поработайте на благо родины... Ну, покурите хотя бы.

— Мы за здоровый образ жизни, — скривилась Настя.

— Ха. А вот я ненавижу все здоровое — от образа мыслей до еды, — задумчиво изрекла Ирен нам вслед. — Live fast, die young!

Урока явно не предвиделось — Мишка умела прятаться, если хотела — и мы с Настей пошли за книжкой о магических татуировках.

Кольчукова достала ее из недр почему-то гардероба, сделала вид, что смахивает пыль, и плюхнулась на кровать, хлопнув ладонью рядом с собой:

— Садись.

Я села, и как-то очень уж близко оказалась от меня Настя. Я бы предпочла отодвинуться во избежание, но она бы этого не поняла, и пришлось остаться на прежнем месте, где мы сидели вплотную друг к другу. Это мешало сосредоточиться.

Настя зашелестела страницами, я в книгу даже не смотрела. Все равно поиск чего-либо по интересующей нас теме был бесперспективен — даже если изначально татуировка была рабской, то впоследствии ее точно изменили до неузнаваемости.

— Смотри-ка, оказывается, бывает, что наколки делают и на ногах — в Сибири полвека назад рабов отмечали именно так, — неожиданно сказала Настя. — Правда, нам это ничего не дает.

Я кивнула.

— Ладно, будем ждать чего-то, что прольет на всю эту хрень свет, — Кольчукова бросила книгу на стол, та ударилась об его угол и упала на пол.

Я собралась встать, но тут Настя огорошила меня вопросом:

— Скажи, а бывают такие заклинания, которые резко омолаживают человека на несколько десятков лет?

— Я о таких не слышала.

— Вот и я тоже, — кивнула Кольчукова.

— А зачем тебе?

— Мне — низачем, абсолютно, — и она помрачнела. Я бы все отдала, чтобы узнать, о чем она в этот момент думала, но — увы. — Но как думаешь, в теории это возможно?

— Не знаю.

Как-то много она недоговаривает — неужели считает, что я способна усмирить свое любопытство и забыть обо всех недомолвках? Ну-ну. Я же все припомню рано или поздно.

На последнем, шестом уроке у всей школы был классный час по поводу предстоящего концерта. У Славы, судя по горящим глазам, родилось немало идей, и она начала ими делиться с порога:

— Нам надо договориться с параллельными классами о том, что они будут петь с нами гимн школы. Я уже все придумала: все оденутся в черные костюмы и...

— Дружным строем пойдут на похороны своего рассудка, — завершила фразу Лай. — И вообще, на кой хрен нам сдались параллели?

— Ты ничего не понимаешь! — негодующе крикнула Слава. — Это будет стильно и круто, потому что это символизирует объединенность... единицу... единство... Единство классов и сплоченность коллектива!

— Забраковываем, — сказала Багира, отвлекаясь от читаемой книжки с розовой обложкой. — Я не собираюсь сплачиваться с руководителями других классов. Лихобор доконает меня своими "деточка" и "чадо мое", а Алиса — просто овца. Далее — хор с гимном — самое убогое из всех возможных зрелищ, а если еще и нарядить хористов в черное... Увольте от этого позора. Я не желаю краснеть за так называемый свой класс.

— Но... — вскинулась Слава.

— Пришпорили и поехали дальше.

— Вальс всем классом — разбить всех на пары и...

— И получить фейспалм от Татьяны Ивановны, преподавателя бальных танцев, потому что научить эту бессмысленную толпу вальсу за полтора месяца нереально, а оттаптывающие друг другу ноги малолетки смотрятся грустно. Дальше.

— Стоп-стоп, а почему ты все решаешь за нас? — разумеется, Настя не могла промолчать хотя бы из принципа. — Пусть предлагаемые идеи не выдерживали критики, отвергать их должны были мы, а ты...

— Никто и зовут тебя никак, — с мрачным удовлетворением закончила Лай, неожиданно заняв Настину сторону.

— Бунт на корабле? — нахмурилась Багира. — Ну, бунтуйте. Все равно без моей подписи список с вашими самоделками — просто переведенная бумага.

Враждующие стороны надо было мирить и, судя по всему, незавидную роль посредника кроме меня занять оказалось некому. Ну и ладно.

— Если мы продолжим междоусобицы, то просидим здесь до ночи, — начала я. — Поэтому предлагаю потратить наименьшее количество времени наиболее эффективным способом.

— Ну, ты завернула, — шепотом сказала мне Настя. — Строй словесные обороты проще, тебя не понимают.

И ободряюще улыбнулась. Черт, у меня все сразу вылетело из головы — миротворчество, концерт, куча людей вокруг...

Я слишком редко видела Настину улыбку. Ухмылки, усмешки — это да, ими она разбрасывалась щедро, но чтобы улыбаться, да еще и мне... В общем, я полностью выпала из реальности. Хорошо, что этот момент выбрала для вступления в разговор Стелла — удивительно, как правильно она подбирает время, чтобы сказать очередную шизофренично-милую глупость.

— Не надо спорить, это подрывает систему энергообмена комнаты!

Внимание окружающих переключилось на нее.

— Если вы продолжите ругаться, то инопланетные гости составят о нас плохое мнение! Разве вы этого хотите?

Они не хотели.

— Давайте послушаем Славу, а потом выберем то, что будет лучше всего, — я наконец-то пришла в себя.

— Здравая мысль, — кивнула Багира. — Выбирайте, а я пока почитаю, как две блондинки крадут кактус из кабинета шефа. Это очень важно — а вдруг мне тоже приспичит что-то глупо украсть?

Обсуждение вышло бурным. Славу дважды пытались проклясть, один раз — обвалили на нее люстру с потолка (Багира назвала сделавшего это Юркина долбодятлом и сказала, что он будет склеивать осколки "Супермагическим! Плюс" после классного часа, сама же цель увернулась), а уж словесных битв на Славину долю пришлось несчетное количество. Мне тоже перепало с барского стола — Юркин, резко ставший активистом, после неудачи с люстрой попытался атаковать меня во время моего скромного выступления. К слову, никто больше по поводу моих предложений не возмущался. Впрочем, возмущение Юры тоже быстро заглохло, когда Настя телепортировала ему об голову тяжелую металлическую статуэтку какого-то античного бога, до того мирно стоявшую на шкафу. Юркина унесли, а дискуссия тем временем приблизилась к завершению. В итоге из множества вариантов разной степени глупости было выбрано три: театральная сценка, хор с гимном школы (отказались только от черной одежды и сотрудничества с параллельными классами) и танец группы фламенко, в которой было пять человек из наших.

Багира подписалась под результатом мук творчества, не отрывая взора от страниц книги.

— Все, теперь надо отнести это завучу, — устало сказала Слава. — Рита, может, ты сама сходишь? У меня сил нету...

— Ладно, схожу, — утомленной схватками с одноклассниками Славе я сочувствовала. Настя вызвалась идти со мной.

— Ты, кстати, уверена, что Мишка уже у себя? — спросила она по дороге. — Я вот думаю, что ее еще ищут.

Увы, Настя оказалась права — кабинет Олимпиады Михайловны был закрыт и даже опечатан. Под дверью сидели два КИСа, жующих бутерброды с копченой колбасой. Отказавшись от любезного приглашения присоединиться к их трапезе, мы вернулись в класс и сплавили листок бумаги Багире, слишком увлеченной чтением, чтобы отбрыкаться.
В общем и целом, можно было расходиться, что все и сделали. В кабинете осталась только Багира, но у нее была уважительная причина.

Общественных поручений на мою голову сегодня не предвиделось — пока завуч не утвердит список, точнее, пока она не выберет из него более-менее подходящее по формату, репетиции начинать было бессмысленно. Все остальное же мы со Славой уже уладили.

— Рит, ты не хочешь в Сибирь? — задумчиво спросила у меня Настя, когда мы шли к себе.

— Не очень, — испугалась я.

— Я тоже. Значит, по обмену мы не поедем.

— Но ведь это решаем не мы...

— О да, все решает жребий, — фыркнула Кольчукова. — А также степень влияния на директрису. Иными словами, за наше ближайшее будущее я спокойна!

И она чихнула в подтверждение сказанного.

— Ты не заболела? — озабоченно спросила я.

— Кто ж меня знает. Но голова с утра болела.

— Тебе надо померить температуру.

— Да ладно, фиг с ней, — отмахнулась Настя. — Если бы была высокая, я бы уже распласталась на лучшем четвероногом друге человека.

— Ты о чем?

— О кровати.

— Дай хоть лоб потрогаю, — не успокаивалась я.

— Потрогай. Можешь не только лоб.

Я захлопала глазами. Это что только что было? Хорошо, что я не склонна краснеть в подобных ситуациях.

Тем не менее, я торжественно приложила собственную ладонь ко лбу Насти, когда мы пришли в свою сто восьмую.

— У меня прохладнее, — сообщила я, проведя сравнение.

— Поздравляю.

К вечеру пришлось звать медсестру, поскольку Кольчукова уже была не в состоянии самостоятельно перебирать ногами. Допрыгалась.

— Грипп, — вынесла вердикт Офелия, муза Аниорского медпункта. — Началось, скоро все полягут. Так, в принципе, после моих лекарств ты не заразна, класть в больничку необязательно, отлежишься здесь, справку на пару дней я тебе выпишу, а потом пойдешь на занятия. Между прочим, если бы пришла утром, убили бы болезнь в зародыше.

Настя, у которой болело горло, только мрачно и молча кивала, завернувшись в одеяло. Ей было холодно.

Потом медсестра телепортировалась обратно к себе, и мы остались одни.

— Какое-то хреновое у нее жаропонижающее, — проворчала Настя. — Не помогает. Я себе скоро язык откушу, так зубы клацают — мерзну.

— Давай, лягу с тобой, будет теплее, — самоотверженно вызвалась я. Конечно, мне с моими нездоровыми порывами лучше бы держаться от нее подальше, но...

— Давай, — согласилась она.

На одноместной кровати лежать вдвоем, не падая, можно было только прижавшись друг к другу. Черт. Чем я только думала... Ну, не умерла бы Настя и без моего присутствия! А теперь лежим тут в обнимку — я чудесно умею делать себе гадости. Все чувства вопят — "раз уж оказалась так близко — действуй!"

И лишь разум их осаживает.

Настя постепенно перестала дрожать. Я пощупала ее лоб, но это мне ничего не дало. Убирая руку, я не удержалась и кончиками пальцев прикоснулась к ее скуле. Настя прижалась к моей ладони щекой, закрыв глаза, и я четко ощутила, что чего-то в этой жизни не понимаю. С этой мыслью я и заснула.

На следующий день школа гудела, словно была гигантской пасекой — Эльвире Олеговне этой ночью отрезали руку, предварительно усыпив учительницу заклинанием. На стене в ее спальне осталась надпись "Не лезь не в свое дело" с привычными инициалами "Б.Е." под ней. Информация, как водится, распространилась по "Аниору" мгновенно — утром в столовой жуткую новость обмусоливали все, от преподавателей до учеников.

За нашим столиком модная тема тоже не смогла не всплыть.

— Почему только рука? — недоумевала Лай, брезгливо тыкая в сомнительного происхождения сосиску на своей тарелке. — Уж если усыпила — надо было расчленить.

— Ты маньячка, — хмыкнула Настя, которой, в общем-то, еще нельзя было вставать из кровати, но которая, плюнув на постельный режим, решила посетить столовую. Чувствовала она себя настолько хорошо, что я не смогла ее удержать.

— Я знаю точно наперед — сегодня кто-нибудь умрет, — ухмыльнулась Лай, чье настроение сегодня было приподнятым — она даже не ввязалась в перепалку с Настей.

— А как вы думаете, кто такая Египтянка? В смысле, учительница, студентка или старшеклассница? — спросила Стелла.

— Почему ты дискриминировала младшеклассников? — вскинула брови Настя. — Среди нас тоже есть интересные кадры.

— Ну, вряд ли кто-то даже из этих кадров сумеет расправиться с преподами, — резонно возразила Лай. — Я бы вообще вычеркнула нафиг учениц и студентов — не тот уровень.

— Что ты понимаешь в магических уровнях? — презрительно сказала Кольчукова. — Нет, это кто-то из учительниц. Правда, их тут до хрена, определиться сложно. Если бы был мотив...

— Может, идет сокращение штатов, и кто-то гасит конкурентов? — предположила Лай.

— Угу. А может, Египтянка — это не один человек, — усмехнулась Настя. — Может, в первый раз это была одна тетка, во второй раз — другая...

— А в третий — дядька! — радостно воскликнула Стелла на всю столовую. На нее оказалось устремлено множество взглядов. Под этим пристальным вниманием Костенко стушевалась.

— Думаешь, трансвестит? — поинтересовалась Настя.

— Нет, — замотала головой Стелла. — Есть такие заклинания и специальные зелья, чтобы менять внешность, мне братик рассказывал.

— Не надо о братике, — поморщилась Кольчукова. — Но идея занятная. Пробрался в "Аниор" маньяк... Что, собственно, объединяло жертв?

— Ничего, — уверенно ответила Лай. — Этот, первый, астролог был молодым симпатичным мужиком, я видела его фотку. О личности ничего не скажу — как-то не успели познакомиться. Потом Лихобор — старый и тертый калач. С Лихобором дважды вышла лажа. Потом — его внучка, синеволосая дура, будь земля ей пухом. Теперь — Мишка и Эльвира. Объединяет их только место работы!

— Так не бывает, — не согласилась Настя. — Наверняка есть что-то общее, жаль только, что черта с два нам об этом расскажут. Это какое-то преступление, по крайней мере, в глазах Египтянки. Они сделали что-то не то, и она им мстит.

Прозвенел звонок. Алечка, чья алхимия была у нашего класса первой, завертела головой, беспомощно глядя на не торопящихся на урок нас. Потом она, видимо, плюнула на все и продолжила есть.

Минут через десять мало-помалу ученики начали расходиться, направили стопы к кабинету и мы. Настя отсеялась по дороге — у нее было два дня документально оформленного отдыха от учебы.

Уроки без нее проходили скучно. Зато после них мы со Славой пошли к Олимпийской Мишке, и оказалось, что она утвердила все три номера, заявленные нашим классом. После получения этого известия мы начали носиться как угорелые по этажам школы, договариваясь о местах для репетиций, времени и тому подобных мелочах. Также приходилось бороться с конкуренцией — свободные помещения в нормальное время нужны были всем.

Мне дико хотелось бросить все и пойти к Насте — просто побыть рядом с ней, но организационные моменты крепко вцепились в меня и не отпускали еще несколько часов. Вернулась я, будучи выжатой как лимон.

Болеющая расположилась на своей кровати с ноутбуком и дралась с каким-то виртуальным врагом посредством клавиатуры. Выражение лица у нее было хищным, и я украдкой залюбовалась ей.

— Как дела? — она подняла голову. — Еще не укатали сивку организационные горки?

— Укатали.

Настя кивнула.

— Знаешь, о чем я тут подумала на досуге? Досуга-то было много. Без тебя так скучно... Но я не об этом.

Я постаралась сдержать дурацкую улыбку, стремящуюся появиться на моем лице — без меня ей скучно... И опять я о чем-то не том думаю.

— Может, в "Аниоре" творится что-то откровенно темное? И я даже могу предположить, что — процент попадающих в рабство здесь выше, чем в других школах. Понятия не имею, как можно повлиять на это, но... Что скажешь? — Настя выжидательно уставилась на меня.

— Повлиять, — повторила я. — А что если существует какой-нибудь специальный артефакт?

Она моргнула, и я поняла, что ход ее мыслей совпал с моим.

— Свечи, — произнесла Настя. — А конкретнее — Погасшая свеча. Про нее нигде не сказано ничего, кроме того, что она существует, но логично предположить, что если серебряная умножает природную силу, то погасшая — делит... В смысле, уменьшает.

Я кивнула:

— А что тогда делает золотая свеча?

— Черт ее знает. Делает из простого мага супер-мегапрокачанного, наверное. Неважно. Как тебе вообще моя концепция? — спросила Настя.

— Ну... Если честно — то все очень сомнительно.

— Но вероятно?

— Пожалуй, да, — неуверенно согласилась я.

— Ладно, проехали. Доживем — увидим. Кстати, а где твоя Серебряная свечка?

— В чемодане.

— С ума сошла? — возмущенно поинтересовалась Настя. — В чемодане! Артефакт, выбравший тебя владелицей! Носи его круглосуточно где-нибудь поближе к телу, иначе будут неприятности.

— Какие?

— После того как ты им воспользовалась, между вами установилась связь. Если долго не прикасаться к артефакту, связь начнет истончаться, что пагубно влияет на психику, да и на физическое состояние тоже.

Я достала из шкафа чемодан и сунула ладонь под ткань, корой он был оббит изнутри. Там, приклеенная "Супермагическим! Плюс" к пластиковой основе чемодана, и находилась свеча.

— На шею надень, — посоветовала Настя.

— У меня цепочки нет...

— У меня их куча, сейчас подберем, — она открыла прикроватную тумбочку и достала оттуда деревянную шкатулку с вырезанными на ней лицами каких-то то ли богов, то ли родственников мастера, решившего таким образом увековечить их светлый облик.

Из шкатулки Настя извлекла клубок запутавшихся цепочек, похожих из-за этого на змей. Такое отношение к драгметаллам меня покоробило, однако Кольчукова смотрела на вещи проще.

— Какую выпутаю, ту и дам, — сказала она и принялась распутывать клубок.

— На, — она протянула мне добытую трудом и хитростью серебряную цепочку. — Сама повесь на нее свечку, а то я боюсь к ней прикасаться. Хочешь, замок застегну?

— Давай, — сказала я вместо того, чтобы вовремя прикусить язык. В результате испытала какое-то непонятное ощущение, когда Настя, чертыхаясь и дыша мне в затылок, застегивала цепочку, стараясь, чтобы в замок не попали волосы. Я запоздало подумала, что надо было их приподнять.

— Ну, вот. Снимать не вздумай! — она отступила от меня. — И прячь под кофту — слишком уж палевное украшение.

Я кивнула.


***

Етижи-пассатижи. Меня плющит. Вчера в горячечном бреду Риту в постель затащила, сегодня не прочь повторить... Нет, это не дело. Мне срочно нужно найти парня, ну или девушку, это не принципиально. Рита на эту роль, увы и ах, не подходит — издержки консервативного воспитания, которые еще не успел вытравить свободный в этом смысле магический мир. Достаточно того, что она смущается, если ей приходится до меня дотрагиваться. Ей, кстати, тоже не помешало бы устроить личную жизнь. К сожалению, в нашем классе достойных кандидатур нет — урки и гопники... то есть, орки и гоблины, по крайней мере, мужская половина. Девочек я трогать боюсь. Но ничего — в "Аниоре" столько народу, что проблемой это быть не должно. К тому же, скоро ожидается приезд братьев наших сибиряков... Поищем потенциальных половых партнеров и среди них, угу. Если что — уедут в свою Сибирь после третьей четверти, и все. Ладно, решено — я открываю сезон охоты. Хватит задумчиво смотреть на Риту! Я сказала, хватит...